Предсказатель.

                              Предсказатель.

                                                                                Эпиграф.

Часто мы оказываемся не в том месте, и не в том деле,

 которым  предназначены  судьбой.

            Его  грустное, отрешенное лицо  напоминало закрытую книгу с  потемневшим, неразборчивым  заголовком.  Хотелось приподнять  обложку и увидеть неожиданные слова, за которыми скрываются иные миры,  и  прожитые жизни.  Погруженность в себя  этого человека  была, пожалуй,  не восточным самосозерцанием,  а  наполненным  сосудом, который ждет своего хозяина.  Всегда  в одно и тоже время приходил он на рынок, и  долго стоял поодаль от других торговцев, на самом  незавидном  месте.  Перед ним  лежала  коробка со стеклянной  крышкой, в которой находился также неподвижно огромный лохматый паук.  Отчужденность неказисто одетого продавца  с необычным   товаром  отпугивала покупателей, и только дети иногда восклицали: "Мама! Смотри,  какой паук! Как  настоящий!”.  Покупатель у этого человека  появился тоже странный.  Беспокойство и нервозность  сквозили в движениях тела, гримасах, беспричинно  искажавших его лицо,  в непонятных звуках, которые он издавал, то ли напевая, то ли бормоча что-то себе под нос.  Он прошел мимо паука,  и   вздрогнул, увидев его. Возвратился, стал цокать языком, прикасаться руками к коробке, что-то шептать,  и, наконец,  обратился к продавцу:  "И сколько он  стоит?”  Услышав ответ: "Он не продается”.  Прохожий переспросил: "А зачем ты его принес?”.   "Он предсказывает, и изменяет  судьбу” -  сказал продавец.   "Но как?” - удивился  прохожий.  "Платите деньги” - раздался  ответ. Похмыкав,  и побормотав, прохожий  достал деньги и отдал продавцу. "Положите руку сюда!” -  и  рука нелепого клиента   боязливо прикоснулась к  коробке.  Что- то мягкое и лохматое стало поглаживать его ладошку, теплота и  оцепенение поползли по руке, вверх. Прохожий зашатался, взгляд его затуманился, остекленел… и  он  исчез. Перед его взором замелькали невиданные картины.  Наплывала черная бездна,  огнедышащие чудовища пожирали людей, диковинные растения  закрывали небо, в котором сияли огромные разноцветные светила.  И вот он увидел себя в окружении странных существ, которые несли его на носилках к огромному костру.  Также внезапно  видения исчезли.  Прохожий стал проявляться, словно из  небытия. Он начал  приходить в себя, озираться,   убрал руку с коробки, пошевелил ею, словно протезом, и спросил осипшим голосом: "Откуда это?”.  Предсказатель ответил: "Это   ваше будущее”, взял коробку с пауком и ушел, оставив ошарашенного  клиента. 

Целую неделю  взбудораженный прохожий,  которого звали  Кнепп, слонялся по базару,  безуспешно пытаясь  найти предсказателя.

                                               ***

За это же время обыватели тихой окраины  этого города стали свидетелями поразительного, нет, скорее возмутительного поведения одного гражданина. Каждый вечер на закате солнца он выгуливал на поводке огромного паука, величиной с хорошую овчарку.  Причем собаки  любых пород, встречавшиеся на пути  этого  жуткого насекомого,  поджимали хвосты, и  прятались за хозяев. Пугались они то ли  странного шуршания, которое издавало  насекомое при  ковылянии за хозяином,    то ли какого-то неуловимого, совершенно ни на что непохожего запаха.   Местные  дворняги, завидев паука,  разбегались. Заявления  обывателей  в полицию нечего не дали.  Это было время, когда у полиции хватало других забот.  И чего- чего,   а уж  экзотических животных появилось  тогда  у граждан достаточно. Поводок  на  этом чудище никого не успокаивал, и  во время прогулок  странной пары мало кто решался находиться поблизости. Ковыляющие движения насекомого иногда становились неуловимо быстрыми. Временами оно издавало не то треск, не то шуршание. А однажды паук внезапно  прыгнул  на своего хозяина.  Зеваки ахнули, готовясь к трагической развязке несуразного тандема, но паук спокойно сидел на шее человека, а  тот гладил рукой его блестящий черный панцирь. В ответ слышались треск и шуршанье.

  ***

Со времени странной покупки, или вернее участия в необычном аттракционе на рынке Кнепп потерял покой. Его нищая, бесцветная жизнь вдруг прервалась вспышкой  чуда, которое произошло с ним то ли наяву, то ли в гипнотическом сне. Он томился воспоминаниями об увиденном предсказании  паука. Эти воспоминания  саднили его душу, израненную монотонностью убогих будней.  Они влекли его в невероятное будущее. Регулярные походы на рынок ничего не дали. Продавец паука больше там и не показывался, да и никто его не помнил почему-то. И Кнепп терзался еще больше – то ли его просто одурачил бродячий фокусник, то ли у него был приступ сумасшествия? Он продолжал искать странного торговца  тайно, и как бы между делом, стараясь не привлекать к случившемуся с ним особого внимания.  Наконец  Кнепп   прослышал  об окраине города, где человек выгуливал паука, и пришел туда.  Уточнив у словоохотливых старушек адрес, он постучал в обшарпанную дверь,  и увидел того самого продавца.

Тот жестом пригласил его внутрь.  В кухне за  столом  сидел огромный, с овчарку паук, и надо было насмелиться войти в комнату.  Огромная тварь, не спеша, пожирала  со сковородки жареное мясо.  Глаза ее вращались и закатывались  от наслаждения. Заметив вошедшего Кнеппа, паук замер, отвел клешню с мясом обратно в  сковородку. Еще больше изумился Кнепп, когда услышал, как скрипучим голосом паук начал говорить. "Послушай меня,  уважаемый  Кнепп!  Ты  не случайно много лет  страдал на этой планете. Твоя карма  из другого мира  была  коварно перенесена сюда моими врагами.  От этого случилось много бед там, где тебя нет. Но тебя там ждут,  ты перенесешься туда, и все возвратится на круги своя”.  Кнепп, словно в трансе,  молча слушал  тираду фантастического существа, и  в конце  остановился взглядом на  мнимом владельце паука, на единственном  одушевленном партнере  в этой уму непостижимой ситуации.  Он  открыл рот, чтобы спросить его, что все это значит, но паук  скрипучим голосом опередил  его, и продолжил: "Это вовсе не мой хозяин, а напротив…”  При этом  паук клешней  дал знак человеку.  Тот обнажил грудь, и открыл зияющее пространство внутри, со светящимся  табло.  При этом человек  также  грустно и отрешенно смотрел вдаль.

Паук, никак не реагируя на ужас, сковавший Кнеппа, продолжал:  "Ты  вернешься в детство и  переживешь известный тебе неприятный  день  заново, но поступишь в нем совсем по-другому. После этого  и вся твоя дальнейшая судьба  сложится   иначе, и в другом мире. Такой судьбе  позавидует любой живущий здесь, на земле!” - проскрипел паук.

"Но я не хочу возвращаться в детство. Мне там было очень плохо. Более всего я страдал в детстве. Когда мне снится детство, чаще всего я вижу кошмар. Если можно, пусть все остается по-прежнему” – насмелился он ответить и просительно взглянул на паука.  Молчание паука  явно не было согласием. Он только проскрипел: "Ты должен!”.

***

   Кнепп.

Детство. Эти нежные и грустные воспоминания. Его никогда не принимали в компанию,  сверстники смеялись над ним. Он был  чужой. Он был не такой, как все, словно не отсюда. Иногда, в трудной ситуации  он мог захохотать  без всякой причины, чем вызывал  удивление и злость других детей.  И в то же время  не мог даже выдавить  улыбку  там, где другие дети  охотно веселились. Попав в смешную ситуацию, он  недоумевал и сердился.  Казалось, его терзало отсутствие правила, закономерности,  которое он не мог понять.  И он никак не мог   принять легко и с шуткой   случайный поворот событий.  Это   было выше его  сил.  Он мог разозлиться, даже если счастливый случай выпадал ему. Его странность улавливалась детьми сразу. Его выделяли в любой компании и  быстро выталкивали из нее.  Ну, то есть не совсем, чтобы физически. А автоматически  опускали его до таких ролей,  на которые никто из нормальных детей никогда бы  не согласился.  И только взрослые  не замечали его  совершенного   отличия от других  детей.  Многие из них, конечно, видели эту особую отрешенность, чудаковатость, но не более. Ведь все  дети живут в своем,  необычайном мире.  У всех детей есть свои, особые  понятия и представления о  жизни. И этот ребенок также очевидно имел свои взгляды. Единственное существо, с которым он находил общий язык, была его овчарка, которая и защищала его от "тотального уничтожения”.  Овчарку любили дети, и завидовали ему, владельцу такого умного и преданного животного. Но пришло время, и  ее он потерял. Нелепо и трагично.  Всего лишь однажды она оказалась на улице без него, и ее сбила машина.   Столько обид, сколько перенес он,  казалось не смог бы перенести никто. Но иссякли и его силы. Постепенно к юношескому возрасту он превратился  в пугливое, неряшливое существо, которое избегало появляться на улице, и не желало учиться в школе, среди других сверстников.  Психиатры давно поставили на нем крест, как на больном шизофренией, и матери   удалось лишь добиться, чтобы  ее сына не госпитализировали больше в психбольницу, которой он страшно боялся.

Тот пустячный, казалось бы, случай  произошел летом, на реке.   Река сильно разлилась тогда, и все  с удовольствием  ныряли с  железнодорожного  моста. Было страшно, и приятно, преодолев себя, броситься вниз, нырнуть  в прохладную воду,  которая несла тебя бережно и нежно, и  удивительно  быстро. И вот в очередной раз, когда он пошел прыгать, он, как всегда единственный, не заметил  железнодорожника – смотрителя моста,  пришедшего гонять ныряльщиков.   Тогда в детстве он  покорно дождался  железнодорожника, и  пошел за ним,  как кролик, чтобы  составить акт о правонарушении  несовершеннолетнего.  Ему всегда не везло! И дети над ним постоянно смеялись.   Теперь же, по  приказу странного паука Кнепп должен был поступить совсем иначе.   Вместо того, чтобы дождаться этого  осмотрщика, и  идти покорно с ним, ему нужно было вскарабкаться на верхний каркас моста, и оттуда прыгнуть вниз.  С верхнего каркаса моста  рисковали прыгнуть  только самые отчаянные смельчаки, и уже взрослые парни.    Он вспомнил высоченный мост, представил, как страшно взбираться на него, а уж тем более прыгать с такой высоты.

                                                           ***

Кнепп  жил в тесной квартирке совершенно одиноко, если не считать кошки. После  грез наяву, которые он испытал на базаре от прикосновения к пауку, Кнепп не мог найти себе покоя. Он и прежде то, не отличался здоровьем и бодростью, а тут и вовсе погрузился в хандру. Но даже не эта беспричинная печаль  мучила его.  Впервые в жизни помимо  привычной вялости и апатии внутри у него  нарастало недовольство.  Как нестерпимый зуд,  злость переполняла его, и  пронизывала томительным  беспокойством  все тело. Он исхудал, глаза лихорадочно блестели. Особенно невыносимы были  ночи в полнолуние. Буквально вчера он побывал у этого паука, и вот сегодня, в полнолуние он чего-то ждет. Почти ощутимые, как прикосновение рук, водянистые лучи струились в окно, наполняли комнату будоражащим отказом от темноты и  равнодушным презрением к дневному свету. Будто бог ночи  пронизывал все пространство вокруг и  ждал поклонения себе. "Вечно немытая, чертова тарелка! Что ты нагло пялишься  в мое окно! Сгинь с небосклона!” – Кнепп, не в силах терпеть одиночество и непонятный зов в груди, стал говорить сам с собой.  Кошка, небрежно  вытянувшись, лежала у его ног.  Внезапно она вскочила, выгнула дугой спину и зашипела.  В это же мгновение он  ощутил вибрацию воздуха, и свечение перед собой.  Ни минуты не колеблясь,  словно давно ожидая этого,  он встал, шагнул  в светящийся столб, почувствовал знакомое онемение тела, и исчез.

                                                           ***

Какая-то сила подхватила его, он завертелся, словно в водовороте, что-то темное и теплое несло его.  Вдруг он ощутил  себя   ребенком, Кнюсиком, стоящим у перил моста. Знойный июньский день.  Солнце слепит глаза.  Река стремительным потоком   несется под мостом.  От огромной, быстротекущей массы  волн, воронок, кружится голова, и неудержимо тянет вниз, в завораживающую  пучину.  Казалось, нет уже земли, а только  огромная разлившаяся вода заполнила весь мир.  Даже стоять на мосту было страшно. Как можно при этом еще взобраться на  верхние переплеты, да еще и прыгнуть оттуда?   Но тут  он, как бывало иногда  в  его жизни, почувствовал, что должен покориться,  что у него нет другого пути.   К нему шел, громко матерясь, пожилой железнодорожник.  Ребятишки, вовремя убежавшие с моста, смеялись над его всегдашней нерасторопностью. Он один остался на мосту, не заметив угрозы, и не услыхав  предостерегающие окрики.  Он, как всегда, о чем-то мечтал, и думал.  Расстояние между ним и осмотрщиком быстро сокращалось, и, когда уже оставалось несколько метров, он, превозмогая себя, полез по железным переплетам  вверх.  Удивленный осмотрщик остановился. Ребятишки, стоявшие на берегу,   замерли от неожиданности. Забираться на переплеты моста, а тем более прыгать оттуда, решались  изредка  только взрослые парни.  А тут самый доходяга из пацанов, самый слабый, и вечно нерешительный.  Кнюсик взбирался все выше, и вот уже железнодорожник стал просить его спуститься вниз: "Поди ж ко мне дитятко, ничого тоби нэ  будэ”, бормотал он по - хохляцки.  Но Кнюсик вскарабкался уже на верхнюю перекладину, и покачиваясь всем телом, выпрямлялся для прыжка вниз. Толпа отдыхавших на берегу,  собралась на мосту, и все с замиранием  смотрели на  маленькую фигурку мальчишки. До воды было метров 10. Кто-то шел к мосту уговаривать пацана, кто-то  подходил к воде, готовясь  вылавливать его из реки.  Кнюсик боялся взглянуть вниз, и внимательно  считал огромные заклепки железных балок, чтобы отвлечься.  "Пять, шесть…”.  Ярко светило знойное солнце. Легкий ветерок ласкал тело, и что-то шептал в уши. Звенели насекомые, щебетали птицы.  Вдруг ему стало очень легко.  Он почувствовал,  что страх куда-то исчез,  и легко шагнул вниз.  И тут произошло еще более  необычайное событие.  Кнюсик не полетел вниз,  а замер в воздухе на самой высокой перекладине моста.  Яркая разноцветная радуга протянулась от его ног к воде, и он стал медленно  двигаться  по ней вдоль реки. А радуга росла, и двигалась  ввысь.   Она уже уходила в облака, и фигурка мальчика уменьшалась, удалялась.  И, наконец,  совсем  растворилась в воздухе. Несколько секунд прошло в полном молчании.  Люди, словно  завороженные,  продолжали смотреть в небо, некоторые крестились, какая-то старушка  упала  на колени. Потом все загалдели. Старик железнодорожник недоуменно осматривал высыхающие следы  ног мальчика на  стальных  пролетах. Щупал их руками, что-то шептал. С тех пор Кнюсик исчез. Родители и большинство жителей города были уверены, что он утонул, а  сплетни  о его полете на радуге  считали обманом зрения, миражом. Ведь в тот день было очень жарко, и людей  разморило солнцем,  а  у некоторых  даже  был солнечный удар.

                                                                  ***

 Другой мир.

А  он стал оживать. В новом мире Кнепп  не только изумлялся, а  будто и вспоминал что-то бывшее знакомым. Душа его согревалась, и болела, словно отмороженные пальцы в тепле. Она распрямлялась и  успокаивалась, словно  затекшая и онемевшая  конечность начинает  чувствовать через ползание мурашек, покалывание, боль.  В нем распрямлял спину  Человек. Его взгляд стал  открытым  и смелым.   Удивительные существа окружали его. Они безропотно подчинялись ему. А он, как и прежде, вечно терзаемый  единственным стремлением познать и  улучшить окружающий мир,  теперь был  всегда собран и  чуть печален. Как–то  привычно и легко, словно  воспоминания яркого сна,  укладывались в его памяти  география и удивительные пейзажи  другой планеты, диковинные обычаи  и ритуалы  иной расы, фантастичные законы  невероятной жизни,  поразительные облики  невообразимых существ,  вычурная изысканность  архитектуры.  Привычным и неизменяемым в этом мире, как и на земле, было   существование  добра и зла. Везде и всегда  добро и зло, под какими  бы  одеждами они не скрывались  - останутся вечными врагами, и в любом мире борьба между ними неизбежна.   И в любом мире, на любой планете  война – это любовное, и смертельное объятие добра и зла. И в любом мире война это -   самое  грязное  и страшное   дело.

                                                              ***

Флюра.

У нее постоянно все обламывалось. И не было сил дольше терпеть, ждать возможности что-то исправить. Внешняя яркость, и привлекательность в  юном возрасте были, как  хрупкий мыльный пузырь, который всем хочется потрогать, и который легко лопается. Она не могла нести свое благополучие и привлекательность  сколько-нибудь долго.  Какая-то неудержимая сила внутри нее требовала и включала, словно 4-ю скорость, стремление  получить еще больше,  влечение к немедленным, и все большим удовольствиям.  Впервые  это  произошло, когда она была совращена отчимом еще несовершеннолетней.    Затем  мать вовлекла ее   в проституцию.  Терзания совести, понимание непоправимости   происшедшего возникали, и мучили ее часто, но она быстро приучилась преодолевать их  беспробудным пьянством, а затем и наркотиками. С того времени  ее невыносимая тяга к удовольствиям была главной, и очень быстро  она стала при малейшем напряжении, или  переживании напиваться, или  принимать наркотики, и  отдаваться первому встречному. Быстро опустилась, и стала вокзальной проституткой. Однажды она  забрела на  рынок, и случайно остановилась возле странного  торговца  с пауком в коробке.  Словно очнувшись ото сна, и, увидев перед собой неожиданность, она  потянулась рукой:

"А  это что за краб?  Для аквариума?”.

"Это не краб, это предсказатель. Он может предсказать, и изменить  вашу судьбу” - ответил продавец.

"Но как?” -  вскрикнула Флюра.

"Платите деньги” - услышала она в ответ.

Принимая это за  безобидный розыгрыш,  и чтобы поразвлечься,  она отдала последние копейки. Продавец взял ее руку, и положил  на коробку с пауком.  Она смущенно заулыбалась, напряглась, но почувствовала  вдруг, как по вспотевшей ладони движется что-то мягкое и лохматое.  Рука ее стала неметь, по телу  разлилось неописуемое блаженство, она ощутила восторг невесомости и полета. И  исчезла.

Перед ней открылись невиданные пейзажи, вычурно красивые дворцы, одухотворенные, и пугающе уродливые живые существа.  Ее собственное "я” забилось куда-то  глубоко в подсознание,  и застыло от восторга и удивления перед неведомым.  Она взирала на происходящее вокруг нее, словно сквозь щелку, боясь шевельнуться, и обнаружить свое присутствие.  Но ее  влекло в центр  поразительных событий на чужой планете, где она представала  в величественном облике,  пленяя своей красотой совершенно неведомое ей общество странных  маленьких существ. Она с невольным сладострастием  отдавалась  этим невообразимым грезам, где стала королевой, которую обожествляют, и которой поклоняются.  Вдруг она очнулась, видения исчезли,  и ее замызганный облик вокзальной проститутки восстановился во всей своей  неприглядности. Наступил шок от  страшного падения своей  значимости с беспредельного   величия до ничтожества, и возвращения  в вонючее болото реальности.   Она смотрела ошалелыми глазами  на удивительного продавца, который быстро убрал паука, и уже уходил от нее. Оцепеневшая, с открытым ртом, она проводила его взглядом, и только потом пришла в себя, и  бросилась, пытаясь догнать его.  Но тот исчез.  После этого случая Флюра забросила свое ремесло, забыла про наркотики, и удовольствия,  и, исхудавшая, рыскала  по городу в поисках  предсказателя. Наконец она узнала, что на окраине города  "какой-то  черт” выгуливает паука на поводке.  В старенькой, но чисто выстиранной одежде, трезвая Флюра подошла к двери, за которой срывались то ли правда, то ли небыль. Впервые в жизни, притихшая,  с затаенным трепетом ожидания счастья она стояла в нерешительности. В  ее глазах мерцало  страстное желание найти свою новую судьбу. Дверь открылась, и она вошла в тесную квартирку. Ее пригласили в кухню, где за столом сидел тот самый, но уже огромный паук, и внимательно смотрел на нее. Он спросил ее: «Ты видела свое будущее, и хочешь, чтобы оно свершилось?». Она нисколько не удивилась тому, что с ней разговаривает паук, а просто стояла,  поглупевшая от счастья, что нашла, наконец, свою дверь в новое будущее, которое уже близко.   Предсказания,  увиденные ею тогда, на рынке,  настолько поразили ее, что она более ничему не удивлялась. Она выполнила указания паука, и тоже исчезла из этого мира.

И она оказалась  в другом мире, на другой планете, где были удивительные пейзажи, и совершенно другая природа, и  незнакомое население полуразумных приматов. 

И она, будто очнулась от летаргического сна. Ее тело обрело величественную  стать  женственности вместо  расхристанности  потаскухи. На лице появилась  печать  избранности вместо вызывающего бесстыдства.  Из  глаз исчезла  похоть,  в них засиял  огонь любви. Она была окружена смешными, и уродливыми созданиями, очень напоминающими обезьян.  Они падали ниц при ее приближении, и выполняли любые ее прихоти, и желания. Она была для них божеством, и любые ее приказания воспринимались, как  чудесные повеления свыше.  В новом мире она была счастливой с началом каждого нового дня.  У нее было время думать, ухаживать за собой, сколько угодно валяться в постели. Но ее главным, неистребимым  влечением было изменение жизни этих существ, создание нового, гармоничного мира добра и счастья.  И, как это не удивительно, но она стала этого достигать.

                                                                ***

Грийон.

Тихий, но бодренький  старичок, с просветленным взглядом, вперился в паука. Он был  поражен. Его познания в энтомологии  пошатнулись.  Он  не мог узнать разновидность паука.  На  теле насекомого  он  обнаружил  дополнительный  сегмент, и совершенно необычные пропорции.  Его удивлению не было предела. Вначале он пытался допытываться, откуда этот экземпляр, но уклончивые, и  дурацкие, по его мнению, ответы, только разозлили его. А когда он услышал, что это "предсказатель”,  который меняет судьбу,  старичок оторопел, и деланно захохотал.  Этот чудаковатый  бодрячок – старичок был известен всему институту. О нем ходили анекдоты среди студентов и преподавателей.  Чувствуя себя явно не в своей тарелке, но заинтригованный, он   отдал деньги, положил руку на коробку. В ту же секунду он почувствовал мягкое поглаживание по руке, затем что-то большое и лохматое поглотило его руку, которая онемела, он ощутил, что  парит в воздухе, и исчез.  Он увидел  удивительную  природу незнакомой планеты,  поражающий необычным светом   небосвод, и  себя.  Он ощущал себя  огромным и могущественным,  какие-то неведомые существа трепетали перед ним, падали ниц. На несколько мгновений он  застыл, переживая экстаз божественного могущества,  оглядывая окрестности, и  пытаясь узнать  новый мир.  Все  закончилось также неожиданно, как и началось, и он  вновь  материализовался  перед дощатым прилавком,  и увидел  торопливо уходящего  продавца. Грийон забросил институт, и занялся поисками паука. После нескольких дней поисков также  явился на окраину города в старую пятиэтажку, и постучал в давно не крашенную дверь. Все в нем рвалось к испытанному  могуществу, к чужой, неведомой жизни.  Только сейчас он осознал, насколько   убогое и жалкое существование  все эти годы он влачил на земле.   Он работал преподавателем в институте, изучал букашек, и этим  обеспечивал себе нищенскую жизнь. Мир людей был далек от него, и в нем он был сам, как букашка, которая жила,  пока кому – то  не вздумалось ее раздавить.  И он сравнивал свою прожитую жизнь с несколькими мгновениями из другой, полной величия, и всевластия.  Там он был повелителем  целой расы, и за короткие мгновения предсказания он скорее интуитивно почувствовал это, чем успел  понять и  осознать. Грийон  торопился выяснить - был ли этот чудесный эпизод  только наркотическим опьянением, или он отражал какую-то, возможно и достижимую реальность.  Услышав  неопределенные звуки за дверью,  он толкнул ее,  и прошел через прихожую.  Огромный, величиной с овчарку,  паук сидел за кухонным столом, сервированным для завтрака. Перед ним стояли тарелка и чашка. "Если это насекомое может иметь такие размеры, сидеть за столом, и питаться, как человек, то  мир, в котором я побывал, тоже может реально существовать” - размышлял Грийон.  Предложенные пауком  условия, он выполнил четко, и спокойно. И оказался на планете, где протекала многолетняя война между крупными социальными насекомыми, и гуманоидами. В этой борьбе он предпочел стать во главе близких ему по духу разумных насекомых. Сам он принял облик насекомого, надев особые доспехи, и шлем. Доскональное знание организмов, жизни и обычаев гуманоидов, и насекомых помогли ему выиграть эту войну.   Упоение, и восторг властелина целой расы существ долго не покидали его. Только постепенно он свыкся со своим могуществом, но сильно изменился. Стал величественно нетороплив,  разборчив, и притязателен в пище, и в удовольствиях, безмерно самодоволен, и горд собой. Единственной всепоглощающей его страстью оставалась жажда увеличить и расширить свое влияние. Ему уже не хватало власти на всей планете, где он сделал сообщество насекомых повелителями всех других существ. Он посылал разведчиков под видом торговцев на соседние планеты,  строил планы переворотов и  завоевательных войн. Он люто возненавидел расу людей,  к которой принадлежал, и в которой накопил когда-то неиссякаемые обиды. Теперь он мечтал  распространить свою власть по вселенной, и добраться  до Земли, где хотел  навести свой порядок, встретить многих старых знакомых, сотрудников и особенно начальство.  В свое время, будучи человеком увлеченным и беззаветно преданным науке, когда он жил на Земле, около 30 лет он занимался своей работой, забыв о карьере. И вдруг, после так называемой перестройки он обнаружил, что нищ, и гол, и не имеет никаких шансов даже просто на достойную жизнь, не говоря уж про чины, благосостояние, и не имеет никаких особых заслуг, кроме  познаний. А познания эти никому были не нужны, кроме студентов, которых он обязан был учить, как раб, или крепостной за гроши. Это был период прозрения, когда он осознал, а затем и увидел жестокую правду жизни, от которой, как оказалось, прятался все эти десятилетия в беззаветном  служении науке. Но многие его сверстники, друзья, сослуживцы достигли, особенно за последнее время, всего – и денег, и званий, и чинов. Они нашли теплые, и хлебные места, и с нескрываемой усмешкой посматривали  на него, когда встречались. Теперь он вспоминал об этом с чувством величайшей досады, и стыда за свою наивность, и простоту. Но, наконец,  свершилось чудо, и он стал властелином целой планеты, и ощущал долгожданную власть над миром, и возможность отыграться.  

                                                                 ***

Ностальгия.

Пролетело несколько лет. Немыслимые события иного мира стали для Кнеппа  привычными. И он стал  верховным жрецом для  существ другой разумной расы.   Восхождение его к вершинам власти было, словно бы, заранее обдуманным. Кто-то явно подготавливал его продвижение по вертикали власти, и  оно шло без всяких заминок и осложнений, как давно решенное дело. И  в  этом удивительном мире его стали мучить видения прошлой, неуютной, и несостоявшейся жизни. Он не тосковал по своему прошлому, т.к. оно было ему неприятно, особенно в сравнении с положением властелина на другой планете. Но он скучал, и испытывал  самую дикую и тягостную ностальгию по родной земле, по родителям, по нескольким сверстникам, по своему неухоженному, заброшенному дворику, который именно здесь после многолетнего пребывания в  изысканных строениях вычурной архитектуры, стал вспоминаться, как любимая, родная детская игрушка. Он видел своих родителей. Состарившихся, тихих и слабых, которые, охая и кряхтя, ходят по маленькой квартирке, вспоминая свою жизнь, и своего Кнюсика.  Его все больше тянуло в тот уютный  уголок,  где он страдал и  терзался от собственной неполноценности, где его часто ласкала и утешала мать.  Чем больше укреплялась его новая империя  на другой планете,  росли  города, накапливались богатства,  тем сильнее он скучал по  своей маленькой,  нищей  квартирке на земле.  Несмотря на то,  что  у него сильно изменилась внешность, и он стал похожим на аборигенов, глубоко внутри его души сохранился тот  забытый  островок родного тепла. И никто в новом мире не мог заменить ему то, что он оставил на земле.  Часто он возвращался мыслями к земному мироустройству. Сравнивал его с той планетой, на которой  жил. Анализировал отличия. Пытался  узнать, возможно ли было  достижение совершенства  и гармонии на земле.  Он собирался на землю. Он намеревался изменить там жизнь к лучшему, построить справедливое общество на многие века.   Мудрые советники  отговаривали его.  Земля – планета низшей ступени из населенных живыми, обладающими  интеллектом существами,  объясняли ему, и  на ней невозможно достижение всеобщего совершенства и гармонии.  До скончания времен  там будет борьба добра и зла,  но при этом  зло почти всегда торжествует.  На его новой планете,  где он был  повелителем целой расы,  пожилых и старых существ не было. Их не могло быть, такова была природа этой планеты, и этому способствовали развитие науки и технологий.  Продолжительность жизни была большой,  а прекращение жизненных функций происходило при наступлении  порогового возраста бурно,  практически одновременно  во всех органах и системах, с  ярким переживанием ухода из мира живых.  За 1-2 дня до смерти  менялся цвет кожи,  уменьшался вес, и «помеченные вечностью» собирались в определенном месте планеты  для исполнения   последнего обряда. Это было красивейшее и величественное место  на берегу моря.  Выполнялся  ритуал ухода из этого мира  на высокой скале. Это было   падение  с огромной высоты. С  помощью аппаратного воздействия, и  приема перед смертью наркотических препаратов теми, кто уходил из жизни,  испытывалось экстатическое наслаждение. Обреченные принять смерть,  прощались с родными, и близкими, двигались по узкому мостику  над обрывом, и шагали в вечность. Это движение сопровождалось ярким зрелищем.  Тела во время падения превращались в сгустки светящейся энергии. Родные и близкие тех, кто покидал этот мир, наблюдали это, зная, что и им придется когда-то совершить такой шаг. Аппараты, которые использовались при этом обряде, превращали  органическую материю в  энергетическое поле,  которое продолжало дальнейшее существование в ином измерении.  И в этом чудном,  облагороженном мире он  был повелителем, перед которым преклонялись, которого боготворили, и безмерно любили. Но здесь не было родной и близкой души, которая бы пожалела его, приласкала, как маленького ребенка, назвала бы его Кнюсиком, поняла бы его печаль, ностальгию. И он  ушел, несмотря на предостережения мудрецов, несмотря на то, что на земле его ждали одни разочарования.

                                                           ***

В гости к неудавшемуся прошлому.

              Кнепп пришел в свою  квартиру, где жили уже другие люди, узнал, что его родители умерли очень давно.  Затем он тихо забрел   в знакомый дворик, прошел мимо  гомозящихся детей, группы  подростков,  бренчавших на гитаре. И вот он увидел знакомое лицо. Это был  его сверстник, кажется,  его звали Борюсик.  В детстве удачливый,  и  шустрый,  но превратившийся с годами  в неряшливого  алкаша.  Алкаш, словно от привидения, шарахнулся от Кнеппа, бормоча: "Все, теперь точно закодируюсь!”.  С огромным трудом  Кнеппу удалось успокоить  постаревшего Борюсика. Первым предложением, которое тот сделал после того,  как успокоился, была выпивка.  На выходе из магазина их ждали  местные бандиты, которые брали  "дань” со всех покупателей.    Борюсик, увидев  местных бандитов,  прижался к Кнеппу, и стал вытаскивать остатки  денег из своих карманов.   Кнепп удивленно спросил: "А это кто? И за что им отдавать деньги?”. Не успел Борюсик открыть рот,  как  здоровенный   жлоб в  грязной робе  шагнул   в сторону  Кнеппа, и размахнулся  огромным кулачищем. Кнепп, не  сходя  с места, принял энергию удара в себя, и  ощутил внутри легкое  прибывающее тепло.  Кулак нападавшего замедлил движение, и замер у лица Кнеппа. Сам  громила застыл в одной позе.  Затем  Кнепп поднял руку   и, направив ее на   нападавшего, заставил  его  корчиться в судорогах.    Через несколько мгновений  здоровяк  хрипящим голосом,  с выкатившимися глазами   молил  о пощаде. Его друзья боялись двинуться с места, наблюдая его муки.  Кнепп сказал: "Я хочу, чтобы   ты и твои  друзья  никогда не причиняли зла другим людям”. Сломленный  бандит  удалился с собутыльниками.  А друзья детства  пришли в квартиру.  Они сидели в  тесной кухне, и пили  водку. Вернее пил  Борюсик, а Кнепп  только пригубил  вонючий напиток, и с грустью  наблюдал быстрые изменения в состоянии своего сверстника.  Скоро Кнеппу стало известно, что его родители недолго прожили без любимого сыночка, сильно тосковали и умерли.  Борюсик обещал проводить Кнеппа на могилку.  Состояние умиленного возбуждения  длилось недолго,  после чего Борюсик  быстро уснул. Кнепп  тоже стал подыскивать место для отдыха.  Он улегся в маленькой спальне на засаленном диване, и стал вспоминать здешний мир, здешнюю жизнь.  Удивительной, странной и чужой она казалась ему теперь, после войн на другой планете. От размышлений  его отвлек слабый стук в дверь. Явное скопление темной, направленной  против него энергии  он ощутил за дверью.  Чуть напрягшись, он увидел через дверь   знакомого громилу с ножом, и еще  двоих бандитов, которые стояли у двери, один  с  кастетом, другой с бейсбольной битой.  Кнепп спокойно подошел к двери, открыл ее,  произнес несколько слов, взмахнул руками. Стоявшие под дверью отморозки стали бить друг друга. Главарь колол ножом своих друзей, а они били его битой, и кастетом. Они истекали кровью,  и стонали от боли, но не прекращали побоев, пока не упали.   И, чем  сильнее были раны, тем яснее было их сознание. Никакого шока, никакой прострации.  Дикая боль заслоняла мир, они вопили от  невыносимых страданий, беззвучно шевеля губами, пока агония не завершила их никчемных жизней.

***

Участковый.

Участковый  Бобриков был достойным продолжателем традиций Анискина, и смотрел на жизнь философски, что позволяло ему без больших моральных потерь  лавировать среди волн  преступности, нахлынувших  на страну после распада, как цунами. Бестолковщину бытия,  убогость жизни большинства сограждан, разнузданность криминала, и непременную вороватость слабовольной власти он воспринимал как данность, и лишь иногда удостаивал  из ряда вон выходящий случай восклицанием: «Чудеса в решете!». Лобовые атаки на преступников, погоню со стрельбой, лихие драки он мог смотреть иногда по телевизору.  В жизни он был убежден, что хорошая милицейская работа делается без жертв. «Пусть ковбои скачут, да палят из пистолетов, а наше дело – профилактика» - говорил он рассудительно. Он пришел на место происшествия вскоре после оперативной бригады. Соседка, наблюдавшая через глазок это побоище, дала интересные показания. С ее слов, местный хулиган Гымза с собутыльниками явился избивать Борюсика, но на клетке они чего-то не поделили, затеяли драку между собой, и поубивали друг друга.  На месте происшествия работали криминалисты. Бобриков сообщил  оперативнику, что  Гымза, так звали убитого, был дважды судимый, страдал алкоголизмом, и  наркоманией.  Затем  Бобриков направился в участок, и в задумчивости просматривал картотеку. Была еще одна  новость в этом доме - объявился  пропавший без вести 5 лет назад Иннокентий  Мещеряков. Оценив по достоинству  оба события,  участковый мысленно произнес: «Чудеса в решете!»,  и дополнил свой  философский багаж новым афоризмом: «Люди теряются дурацки и трагично, а находятся случайно и комично». После осмотра места происшествия, и получения первых результатов   криминалистической экспертизы, оказалось, что трое хулиганов убили  друг  друга, скорее всего сами, и это могло быть также невероятно, как и закономерно, потому  что произошло под действием наркотиков. Объявившийся из небытия  Иннокентий, явился по вызову Бобрикова, на следующий день. За прошедшие  5 лет он  разительно изменился. Во-первых, это был уже не инвалид, не забитое, неряшливое существо, вызывавшее жалость, а респектабельный, седеющий мужчина, внушающий невольное уважение своей осанкой, мягкими манерами.  Он весьма обыденно заполнил необходимые бланки, дал формальные ответы на вопросы участкового, и ушел, оставив, как он сказал, документальный материал в виде кассеты.  

                                                                       ***

Бобриков в глубокой задумчивости включил видеомагнитофон, и услышал  голос за кадром:

 - Здесь вариант развития событий, тревожные сигналы о которых уже несколько раз доходили до ваших чиновников.  Но до сего времени никто из них не среагировал адекватно на эту опасность.  Есть раса разумных насекомых, которые обнаружили свое присутствие интересными явлениями.

Первые кадры. Телеобъектив наезжает на нагромождения камней. В это место идет какое-то паломничество.  Сюда двигается множество людей, которые исчезают в темнеющих проемах. Нескончаемые вереницы людей, старых и молодых, исчезающие в черных дырах среди каких-то камней, производили гнетущее, и тревожное впечатление.  И участковый никогда бы не поверил, что это документальные съемки, а не голливудская серия звездных войн, если бы не увидел следующий эпизод. Вполне знакомые ему чиновники также наблюдали эти кадры, и рассуждали между собой. 

- А если их там превращают в рабов, или умерщвляют? - говорил один, другой

продолжил -  

– А нам, какая разница?  Они исчезают безвозвратно, как убитые на войне. И скоро нас захватят. Нам о себе нужно думать.

Следующий эпизод. Заседание правительства, явно продажного, которое ведет дебаты об отсутствии враждебных намерений у инопланетян. Один из членов правительства  докладывает предложение инопланетян сотрудничать и делиться с землянами научными открытиями, и достижениями.  Эти продажные голоса опровергает голос  Кнеппа за кадром -

- Запомните, что никто и никогда не будет с вами сотрудничать иначе, как с рабами, как только выяснится, что вы уже раздавлены, и ничего не можете противопоставить этим  пришельцам.  Есть только один способ противостоять  колонизации – затягивать переговоры, и нанести подавляющий удар,  желательно с захватом заложников из числа пришельцев.

                                                           ***

Бобриков давно выключил видеомагнитофон, и  в глубокой задумчивости сидел за столом с ручкой в руке, не зная, что делать.  Вдруг телеэкран самопроизвольно загорелся, и  он увидел идущего по окраине города  Иннокентия.

                                                           ***

Идти пришлось недолго.  В развалинах старого цеха Кнепп  приблизился к веренице медленно бредущих  людей. Он обошел их стороной.   Те  не  обратили на него никакого внимания.  Кнепп добрался до того места, куда все медленно приближались.  На небольшой площадке, в стороне от   наваленного хлама, и груд кирпичей  стоял невысокий постамент, на котором сидела, как живая, мадонна, с ребенком в руках.  Ореол света и доброты струился от ее прекрасного лица. Она была поразительно похожа на Флюру. Люди подходили вплотную к мадонне, преклоняли колена у постамента, и исчезали. Кнепп обошел фигуру мадонны с младенцем. За ее спиной стоял огромный паук. Только при внимательном, и близком рассмотрении, через доспехи, можно было узнать в нем Грийона. От насекомого исходили лучи, которые фокусировались, и создавали голографическую фигуру мадонны с младенцем. Грудной сегмент насекомого завораживающе мерцал, как экран телевизора.  С постамента доносилась ритмичная гипнотизирующая мелодия. Кнепп, не обращая внимания на шокирующую картину исчезновения людей, подошел сзади, вплотную к изваянию насекомого, достал  баллон, и  направил мощную струю аэрозоля  на истукана. Мгновенно исчезло видение мадонны. Люди по инерции продолжали приближаться к пустому постаменту, но никто уже не исчезал.  Раздалось шипение, фигура насекомого как-то скрючилась, стала опадать, и быстро уменьшаться.  Кнепп продолжал обработку аэрозолем, пока насекомое не уменьшилось до размеров обычного паука. Оно чуть слышно шипело,  и едва шевелило лапками.  После этого он взял паука рукой, и поместил его в стеклянную коробочку, закрыл, и положил в карман.  Люди, прекратившие исчезать, все это время постепенно собирались вокруг Кнеппа. На их лицах было выражение крайнего изумления, словно они очнулись от наваждения.

                                                           ***

С таким же выражением лица наблюдал  всю эту картину  участковый. По его губам можно было уверенно прочесть фразу:

- Чудеса в решете!

9.04.05. Юрий Генч.

Клип.

Эпизод 1. Рынок. Герой,  бредет потерянный, в драной одежде, как  бомж. Почти, потому что остается огонь в глазах, непримиримость.  Подходит к чухонистому продавцу, похожему чем-то на него. Такой же ущербный, неприкаянный, тот стоит на отшибе, его все сторонятся. Перед ним товар. Коробка с пауком.  О чем-то говорят. Покупатель дает монетки, продавец берет их, подает коробку, испытующе глядит на клиента, накладывает его руку на коробку.  Клиент цепенеет, на лице меняются гримасы удивления, ужаса, восторга. Клиент растворяется в воздухе, и исчезает.

Эпизод 2. Клиент на другой планете.  Огни. Чудовища. Его тащат к огромному костру на носилках то ли, как жертву, то ли, как повелителя. Его лицо покрывается потом от ужаса, искажается криком. Вдруг он оказывается на высочайшем пьедестале, на троне.  Толпы нечисти распростерлись перед ним: кто-то лежит, кто-то стоит на коленях.

Эпизод 3. Рынок. Клиент проявляется перед чухонистым продавцом, который торопится уйти. Клиент (герой) торопится за ним, но не успевает, разочарованно машет рукой.  Бредет дальше.

Эпизод 4. Окраина.  Ищущий герой подходит к заветной двери, стучит, заходит. Ставший огромным, паук сидит за столом, и ест мясо со сковороды. Продавец с открытой грудью, в которой вместо человеческих органов видна техническая начинка: схемы, провода, лампочки. Продавец стоит, как слуга. Герой что-то говорит, паук отвечает явно повелительным тоном.

Эпизод 5. Детство героя. Быстрая река, высокий жд мост, на который он, преодолевая страх, забирается, и прыгает в воду. Отдыхающие рядом на берегу реки люди становятся невольными зрителями, и болельщиками, замирают. Радуга, на которую вместо падения в воду, вдруг переходит герой. Он летит на ней в бесконечность.

Эпизод 6. Движение вереницы людей и исчезновение их в голограмме мадонны, созданной пауком. Спасение людей Кнеппом, с помощью аэрозоля.

3.04.05. Юрий Генч.