Месть

  Месть.

Его долго избивали. Скорее истязали. И бить, и пинать уже надоело, и они стали тушить горящие сигареты о его тело. А он уже не чувствовал боли, и только запах горелой плоти странно разбудил его. "Живи, салага!” – самый трезвый из дембелей плюнул на него, и все трое, пошатываясь от усталости и выпитой водки пошли из казармы. Не сознавая, сколько он находился в забытье, он помнил только чувство мести, которое, казалось, пропитало все истерзанное тело, и даже волосы на голове саднило огнем этого чувства. Теперь, в белоснежных стенах госпиталя он молча отдавался ему. Перед глазами, как в кино прокручивались эпизоды драк, разборок, предшествовавших этому. Он был сильнее каждого из своих врагов, и не раз каждый из них получал хорошей сдачи от него – молодого салаги. Но серая, забитая группа сослуживцев – первогодков боялась поддержать его, а значит предала. Они подкараулили его по их наводке. Более того, один из сослуживцев позвал его в ту казарму, где его ждали пятеро. Двое ушли, когда помогли свалить его наземь, и связать. А эти трое всласть повеселились. Выпивали водочку, и били его, не спеша, и никого не боясь. "И всегда они будут победители, спаянные волчьим желанием терзать. Но до той поры, пока не придет охотник” - мысль в голове прозвучала сама по себе, словно чужая. Лечение затянулось на 2 месяца. Он долго не отвечал на вопросы, и нейрохирург, оперировавший его, считал, что речь не вернется. Его собирались комиссовать, но он отказался, стал подниматься, преодолевая головокружение делать гимнастику. Еще через месяц он стал своим человеком в госпитале – охотно помогал персоналу, играл на гитаре грустные песни, и медсестры смотрели на него влюбленными глазами. Он вернулся в часть, зная, что через неделю его кровники – дембеля увольняются. Его встретили радушно, сослуживцы заглядывали в глаза, ища прощения. Подробно рассказали, как шикуют последние дни его враги. И даже согласились помочь. И все случилось. Гуляли дембеля в последнюю ночь широко, и позвали его напоследок. И он пришел с двумя "молодыми”. Они сидели впятером. "Ну что салага, оклемался? Долго будешь помнить нас! Пиши нам письма мелким почерком” – пьяные голоса перекрикивали друг друга. Его спутники, привычно оробевшие, опустили головы, и чуть шатнулись назад, услышав знакомые голоса хозяев части. А в его груди горело пламя мести, и он двинулся – заметно похудевший, осунувшийся после больницы к своим врагам. "А выпить дадите?” - его вопрос прозвучал неожиданно и правдоподобно. Ближний к нему, самый крепкий, пьяно откинулся, и повернулся к своим друзьям за столом:"А салага- то ожил!”. И тут же повалился на пол от удара тяжелой арматурой по голове. Остальные не успевали вставать из-за стола, отяжелевшие от водки, и он избивал их вначале один, а затем с осмелевшими сослуживцами.

Все пятеро вместо дома попали в госпиталь. И не с легким испугом.

2000г. Юрий Генч.

-17-