Игрушка

Игрушка.

Это чудо – любовь. Это проклятие – любовь.

            Соня - младшая, и любимая  дочь у обеспеченных родителей. Когда она в форме, то красавица и сейчас, хотя ей за 40.  А в молодости! Букеты цветов, обожание поклонников. Интригующие ухаживания, и похождения. Рестораны! Богема! Остроумные разговоры,  шикарная одежда, экстравагантные поступки.  Она прекрасно  помнит это чудное время, этих  великолепных мужчин.  Один был баритоном оперного театра. Как он пел! А как декламировал стихи! Ее называл - Сонелия, моя Сонелия.  Черная, короткая бородка, как  у Дон-Жуана, гордая осанка, откинутые назад длинные волосы. Он швырял к ее ногам розы. Не уставал признаваться в любви,  носил на руках.  Правда потом, как-то случайно,  она застала его в объятиях  с юношей. И это вызвало у нее непреодолимую брезгливость, а он еще долго оправдывался перед ней, доказывая, что они репетировали сцену спектакля. Но было много других, настоящих мужчин. Все они вились вокруг нее, как мухи у меда, и все добивались ее.  А она играла с ними, упивалась своей красотой, и общим обожанием, и выбирала, конечно, из них самого лучшего, самого козырного. Но вскоре почему-то оказывалось, что каждый из этих красавцев охотно  флиртовал, ухаживал за ней, водил ее в рестораны, в гостиничные номера, но никто и не собирался жениться на ней. Она это чувствовала, понимала каким-то женским чутьем. И чем дальше, тем отчетливей. Где-то  в душе она все больше ощущала себя  дорогой игрушкой, которую можно подержать в руках, взять на вечер поиграть, но купить насовсем?  Такую дорогую, и красивую?  А что потом делать с этой красивой игрушкой? Всегда с ней играть? Или охранять от других желающих? Надоест. Да и захочется других, не менее красивых и интересных игрушек, которые постоянно появляются на этом празднике жизни.   Что значит взять, купить навсегда эту игрушку?  Значит всегда за ней ухаживать, следить, чтобы другие с ней не играли! А желающих на  такую красивую игрушку всегда более, чем достаточно. Опытных и умелых игроков.  Да и сама она. Она ведь уже вжилась в образ игрушки. Она уже сама только и ждала, чтобы с ней поиграли, чтобы ее купили на вечер, на неделю. Чтоб всегда был только праздник, только ухаживания, только восторги, и любовь! Любовь к ней, восхищение ею! Любить других? Ну, иногда она могла снизойти до игры в любовь с поклонником, если он очень темпераментно этого добивался. Но любить всегда, одного! Она не могла себе этого допустить даже в мыслях! Праздничная карусель жизни так закружила ее, что она и не пыталась ничего изменить, остановить, хотя подсознательно и понимала, что праздник не может быть вечным! Но праздника хочется всегда, и если его постоянно предлагают, то отказаться от него может далеко не каждый.  

А единственный влюбленный в нее неприметный одноклассник ждал, и надеялся. Он был верен ей, несмотря ни на что.  Скромный трудяжка. В отличие от нее –  жрицы праздников, он был верноподданным будней. Он знал, что главное в этой жизни не мишура торжеств, а каждодневный труд, служение семье и людям.  Но она вышла за другого, яркого и богатого.  И быстро разошлась.  Вот потом, когда она оказалась просто брошенной, и никому не нужной, она ответила на его любовь, и   какое-то время жила с ним, с одноклассником - Сеней.   Тихим, неярким, но надежным и постоянным.  Он был преданным, и влюбленным. Он был  нежным, поразительно терпеливым, и так много ей прощал! Он ждал, когда она вернется с ночных похождений. Пытался достучаться до нее. Но как она могла жить с серостью, когда вокруг нее вились такие  яркие, такие галантные поклонники? Когда с ними было так интересно.  И однажды тихий труженик от нее  ушел. Она осталась одна с сыном. Нет, были, конечно, мужчины, много мужчин. Да еще какие!  Они всегда были разные, другие. Но становились как-то мельче, не так уже были ярки, и не так молоды. Ведь годы-то шли!  А еще был алкоголь. Он тоже был, как мужчина, и влечение к нему стало похожим, идущим не только из души, но и из тела. Алкоголь все чаще, все больше. С пьяным дурманным весельем.  С похмельем, и опохмелением. Надо сказать, что алкоголь среди мужчин был всегда, с самого начала. Он почему-то сопровождал всегда и всех мужчин. Он был, как роковой любовник. Без него не обходилась ни одна встреча, ни один праздник.  Постоянный. Незаменимый. И его становилось все больше. Его нужно было все больше!  Ее уже несколько раз пытались спасать от него родители с врачами. Но без него, без этого вечно будоражащего, и толкающего на приключения  любовника – алкоголя, было скучно. Любое приключение, интрижка – были немыслимы без него.  Она могла терпеть месяц, два, но затем, несмотря на страшные запреты врачей, несмотря на расписки, она начинала чахнуть, впадать в депрессию, и  думала только о нем. Только об алкоголе. И вскоре срывалась, ударялась в запой, исчезала из дома на несколько дней. Возвращалась потом исхудавшая, грязная. Стала попадать в вытрезвитель. Ей было уже за 30. Сын незаметно рос под присмотром бабушки. Он был уже  подростком, каким-то  издерганным, часто капризничал, и всегда злился на мать. А она. Она оставалась игрушкой. Большим ребенком, за которым также приглядывала бабушка. Приглядывала, потому что Соня была взрослой женщиной, своенравной, и неуправляемой, особенно, когда начинала пить. А пила она  большую часть своей жизни. И  теперь уже вокруг нее были, увы,  не красавцы, а просто мужики, которые угадывали в ней доступную самку, которые знали, что если только она выпьет, то отказа не будет. И все чаще во время запоев она попадала в притоны, из которых, бывало, ее не хотели выпускать. Возвращалась оттуда побитая, с синяками под глазами. Ухаживания, и обожания сменились вульгарной охотой на нее, как на добычу. А наживкой была бутылка! Она потеряла работу, другую. Но потерять своего рокового любовника по имени  алкоголь – она была не в силах. Это была давняя, и  неразделенная любовь. Она его любила безмерно. Испытывала к нему уже не только духовное, но и физическое  влечение. После даже небольшой разлуки каждая клеточка ее тела требовала: «Пить! Хочу выпить! Мне нужно опьянеть!» И она бросалась к нему,  жадно поглощала его, впитывала в себя, стараясь меньше есть, чтобы побольше в нее вошло его – алкоголя.  Чтобы быстрее и сильнее одурманить весь свой мозг, утопить в нем всю свою совесть. Но он был к ней равнодушен. Боле того, даже жесток. Удовольствие, радость общения давал только в первые минуты, а потом были: сплошной дурман, и похмелье.  Когда она напивалась, то в первые минуты опьянения к ней возвращалась иллюзия той прошлой, полной обожания и восторгов жизни, того праздника, который не умрет никогда в ее памяти, который всегда манит ее. Внутри нее возникало  знакомое чувство уверенности в своей внешности, красоте. Просыпалось кокетство, желание интриговать, покорять мужчин. Ей в эти минуты было легче не замечать своей потрепанной уже внешности, своего уже катящегося под уклон возраста. Не замечать своей никчемной, и пролетевшей уже жизни, в которой она была только игрушкой. Она захлебывалась, тонула, и гибла в объятиях своего, такого холодного и безразличного любовника.

И вот однажды вечером она в тяжелом похмелье брела к пивнушке, как вдруг увидела его, своего бывшего мужа – «мою серенькую мышку», как она его называла. Он всегда был таким невзрачным и скромным, а тут он шел в солидном костюме под ручку с женой и двумя красулями – детками. Она, поравнявшись с ним, непроизвольно остановилась и как-то виновато и тихо окликнула его по имени: «Сенечка!». Он, не ожидая такого внимания от пьянчужки, машинально глянул на нее и брезгливо отстранился, не узнавая в опухшей с фингалами бродяжке свою первую любовь. И она тут же  очнулась, опустила глаза, стала суетливо мять руки и побрела куда-то прочь, стараясь скрыться с глаз, чтоб ее никто не видел. Она что-то шептала себе под нос, хихикала и ускоряла шаг. А он через несколько мгновений вдруг вспомнил ее, встал, как вкопанный и оглянулся в ее сторону. В его глазах было выражение безмерного удивления и боли, словно он нашел свою красивую, но сломанную кем-то игрушку. Его руки непроизвольно вскинулись к искалеченному призраку красоты…

«Папа, что с тобой? Пойдем!» - дети тянули его за руку, отряхивая видение.

7.04.05. Юрий Генч.