Интрига.

И приходит возраст воспоминаний. И я перебираю события прошлого, как давно забытые безделушки, нечаянно обнаруженные в старом чулане. И они, эти умершие осколки прожитой жизни, бередят душу, как любимая мелодия давних лет. Невыносимая тоска пронзает меня, когда во мне оживают видения юности, которая была так явственна и привычна когда-то, и так невозможна и фантастична сейчас.

Интрига.

Было раннее летнее утро. Умытый ночным дождем, город спал, как наигравшийся ребенок. Солнце уже грело макушки домов. Его лучи осторожно пробирались между прохладными каменными стенами, в темную листву деревьев и достигали росистой травы. И эта последняя избранница царственной щедрости солнца впитывала его тепло и свет, и в неистовом ликованье рвалась вверх. На земле шел тот недолгий рассветный час, когда людская суета еще не захватила все вокруг, и хотелось думать о вечном. В короткой человеческой жизни слишком мало бывает таких рассветов, и в тщетной суматохе будней люди часто не замечают их. А между тем этот тихий час, когда огромный летний поезд - день трогается в путь, этот час самый необычный. Ночной сон не хочет выпускать никого из своего оцепенения, причудливая реальность снов еще витает в воздухе, и царство тьмы захвачено врасплох встающим солнцем.

После ночной оргии обессилевшие тела участников валялись везде в разных позах. Первой освободилась от объятий Морфея Мэгги. Ее тело, съедаемое хроническими нудными болезнями, требовало привычной дозы героина для восстановления жизненного тонуса. Несмотря на свои 30 лет и занятия спортом, героин и СПИД обрекли ее на скорую гибель. Она прекрасно знала это, и, вовлекая постоянно в свой смертельный маршрут все новых юношей, слегка притупляла ужас своего положения тем, что наблюдала за их мучениями, когда они узнавали о заражении. Она взяла шприц, ввела себе дозу, и откинулась, ощутив волну тепла и успокоения по всему телу. Она уже давно прошла первую стадию, когда каждая доза приносила кайф. Теперь обычная доза приносила только облегчение от страданий, и лишь в редкие моменты, под настроение, приняв 3-4 дозы враз она получала наслаждение волшебного забытья. Но как быстро это волшебство заканчивалось тягостным пробуждением! Сколько раз она проклинала тот день, когда села на иглу! А с того времени, когда она заразилась СПИДом, ПОГИБЕЛЬ стала ее судьбой. И она всеми силами старалась разделить эту участь с другими - молодыми, цветущими - теми, кто только начал вступать в возраст зрелости, кто полон сил и здоровья. Среди случайных знакомых она безошибочно определяла тех, кто еще был далек и от СПИДа и от героина. И начинала делать круги над ним, как коршун над добычей. Угадывала час и день, когда ей появиться на шикарной автомашине. Облекала свое уже худеющее тело в соблазнительные одежды, умело использовала макияж, разыгрывала рассеянность и мечтательность для новых знакомых, или веселье и задор. Сегодня она разглядывала свою новую жертву. 17 летний юноша во всей юной прелести лежал возле нее. Нежная матовая кожа, стройное тело, розовые щеки и алые губы возбуждали ее, уже принявшую дозу героина. Она стала гладить и слегка массировать грудь, живот, ноги юноши, и, чувствуя, что он просыпается, с нетерпением ждала его возбуждения. Он открыл глаза, хлопая большими красивыми ресницами, и увидел ее наготу, устремился взглядом вниз, между ног. Казалось, он впился взором в чернеющий треугольник волос, и начал переливаться туда всем своим существом, завороженный страстью желания. Руками он потянулся, и жадно схватив, стал щупать ее ноги, горячую и повлажневшую промежность…

В это время на кухне шел разговор.

- Я уеду к деду на заимку, и там перегнусь - сказал Композитор.

- Да, пора завязывать. Бери и меня с собой - подхватил Мрыга.

- Бабки на кон и попилим - Композитор стал одеваться - Там есть одно дельце, которое я давно наметил провернуть, поможешь.

- Эй вы деловые! А нас с собой возьмете? Мы вам будем манную кашу варить, и сказки ночью рассказывать - Люба не сводила глаз с композитора, стараясь этой фразой зацепить его.

- Хоть бы на природе без вас мочалок отдохнуть. Здесь уже душу повымотали - вмешался Стас, вспомнив свою жену и семейные сцены.

Мрыга с Композитором притихли и стали о чем-то шептаться. Вначале больше говорил Композитор, а затем Мрыга. Из кухни доносилось - "Клад возьмем, здоровье поправим… с иглы слезу, никогда больше не буду колоться - только хорошее винцо. А я совсем ничего не буду употреблять, женюсь, в деревне девки во ... ”

- А я тоже клад хочу - Люба опять вмешалась в разговор, иронически глянула на парней.

- Да он лапшу на уши вешает - замялся Мрыга.

Композитор неловко молчал, не зная, как поступить. То ли правда с этим кладом, то ли легенда - он и сам не знал - и вообще это будет просто небольшое приключение с оздоровительной программой для добровольцев. И стал рассказывать.

" Во время гражданской войны по тайге проходили разбитые части Колчака, и недалеко от этих мест их окружили красные. Белых переловили и расстреляли. Но троим из них удалось уйти под видом партизан, успели переодеться. А золото, которое везли в обозе белые, спрятано в тех местах. Слишком много его было, чтобы вывезти. Дед мой рассказывал, что охотится там давно, и видел, как искали этот клад еще при советской власти, когда КГБ задержал одного из тех белых, которые ушли из окружения тогда. Он, дурак, из эмиграции в 50-х годах вернулся под другим именем, чтобы клад тот забрать. Ну, его и взяли. Привозили в эти места, в тайгу, чтоб показал место, где клад спрятан. Но говорят, что тогда он с обрыва в реку бросился и погиб. Дед тогда еще пацаном был, и в тайгу увязался за своим дядькой - милиционером. Вот почему он кое-что видел и знает. В прошлом году я у него был, он сказал, что нашел то место, но добраться теперь до золота можно только со специальным снаряжением, и со взрывчаткой - проход в ту пещеру завалило камнями, берега подмыло и теперь она на отвесной скале. Вот об этом он меня и просил, а взрывчатку он уже у геологов достал. Дед у меня чудаковатый - то ли правда это, то ли за нос водит - и не поймешь. Доказательств, конечно, нет никаких, может, это все и сказки. Но места там прекрасные. Отдохнуть можно, здоровья набраться”

• Решено. По порядку номеров рассчитайсь! - Мрыга, несмотря на подступающий отходняк, бодрился.

«Ломка»

"Перегибались” - у Любы на даче. Люба, единственная не употреблявшая наркотиков, исполняла роль сестры милосердия. Трудно представить муки наркомана, прекратившего принимать наркотик, человеку, незнакомому с ними. Большинству людей знакомо состояние похмелья после «перебора» алкоголя накануне. Абстиненция у наркомана - это похмелье в квадрате. Эта, так называемая «ломка», протекает по-разному, в зависимости от вида наркотика. После героина она начинается с ощущений слабости, и тошноты, сухости во рту, и насморка. Затем появляется понос, который еще больше истощает, и обезвоживает организм. Ломит кости, болят мышцы и суставы. Но главное, это душевные муки. Они заметно превосходят страдания телесные. Полная апатия, прострация в больном теле делают наркомана бессильным стариком. Он ни на что не реагирует, обычно лежит в одной позе, изможденный, и ожидающий смерти. Злоба из-за своих страданий на весь мир прячется глубоко внутри, она не в силах пробиться через вязкую пелену слабости, болей, и апатии. И только сладостные воспоминания о наркотическом кайфе, грезах наяву, бесподобной легкости после приема героина, мучительно терзают, заставляют думать только об одном – где достать нужную дозу. И если для добычи этой дозы понадобится идти на преступление, наркоман сделает это, не задумываясь. Ведь муки от изгнания из рая настолько велики, что окружающее представляется бесцветным, убогим, не заслуживающим даже сострадания. Сострадание есть только в себе и к себе. Особенно сильно мучились Мрыга и Стас. Они запаслись у знакомой аптекарши реланиумом, пили его горстями, впадали в сонную одурь. Вставали и ходили, качаясь, как зомбированные, перепутали день с ночью. Композитор начал сбавлять дозу героина давно, и переключился на водку, чтобы заглушить муки «ломки», чтобы подавить влечение к наркотику. И, когда приехали на дачу, он ходил пьяненький, но уже «транспортабельный», в отличие от друзей. Помогал Любе. Лелька стала неузнаваемой, пожелтела, не могла подняться с постели. Друзья отлеживались на даче, отпивались квасом, постепенно приходили в себя. Наконец, Композитор протопил баньку, и напарился там с друзьями до изнеможения, затем попили чай, и уснули. На следующее утро, чуть рассвело, они уже ехали в плацкартном вагоне по транссибирской магистрали. Спали днем и ночью. К концу поездки почти восстановились.

***

Мэгги.

Мэгги, кокетничая, поглядывала на собеседника – моложавого мужчину, лет 50-ти, который напористо вел с ней разговор о ее знакомых. Ей никак не хотелось открывать тайны компании, тесно переплетенные с ее интимными связями. У нее мелькнула мысль: "А каков он в любовных делах? Крепенький с виду еще”. Но он, словно прочитав ее мысли, резким тоном бросил: "Ты милочка прелестями своими заразными совращай малолеток! А мне говори правду! А не будешь рассказывать мне все, с тобой по-другому поговорят, и в другом месте. А потом отдадут российскому правосудию за предумышленное заражение СПИД`ом несовершеннолетних. Посидишь в русской тюрьме, узнаешь”. Злость и обида всколыхнулись у нее с глубины души и тут же уступили место страху. Она знала костоломов – садистов своего шефа. И перспектива попасть в русскую тюрьму была не такой уж отдаленной, она это тоже прекрасно знала. Быстро она рассказала, что ее новые знакомые поехали в глухую деревню к деду Композитора. "Говорили, что хотят завязать, перегнуться, а для этого надо уехать в глушь. И еще говорили про какой-то клад” - добавила она, не сомневаясь, что эти сказки взрослых детей никому не нужны. Но именно на сведения о кладе ее собеседник нетерпеливо заерзал на кресле, и стал подробно уточнять детали. В конце разговора он сказал, что она должна дать телеграмму в деревню своим знакомым.

Деревня деда на Алтае.

На дальней станции сойду

Трава по пояс…

Слова песни, смешиваясь со звоном насекомых, звенели в голове, запах разнотравья дурманил. Группа молодых ребят и двое девушек выпрыгнули из вагона поезда, который тут же тронулся дальше. На мгновенье все замерли от восторга, и загалдели, пытаясь выразить свое восхищение.

- Вот так, увидишь ее матушку и одуреешь. Ничего больше не надо! - Мрыга развел руки и потянулся.

- Попал сюда и как будто ширнулся! Везет же людям, живут здесь всю жизнь, как в раю!

Долговязый Стас не скрывал чувств. От полустанка до села прошли быстро, не замечая времени, любуясь живописными окрестностями. Встречные сельчане пристально оглядывали яркую и разношерстную компанию, привычно осуждая вечно праздных городских. Домик деда стоял на окраине. Дымок вился из летней печки, сложенной прямо во дворе. Дед отбивал литовку возле баньки. Негромко бормотал старенький транзистор. Цепной волкодав залаял, почуяв чужих, а дворняжка подбежала к ним, виляя хвостом. Дед с интересом встретил незнакомую молодую компанию, обрадовался внуку. День отдыхали, знакомились с хозяйством деда, потчевались молоком и сметаной, пышным хлебом. Дед был легок на подъем, и через день все отправились вдоль крутого берега реки на поиски. Ночевали в лесу.

Был долгий вечер у костра,

И чай с дымком, и шепотом признанья

В забытых детских чудесах, и страхах,

Несбывшихся мечтах…

И очищение покаяния входило в души. И таинство ночной тьмы шептало вечную сказку мирозданья. Именно здесь каждый вновь осознал насколько отвратительно и противоестественно это одурманивание души и тела наркотиками.

-Вас бы до восхода поднять, да по росе, да литовку в руки, да косить до жары. Вот тогда бы дурь-то в голову не полезла - дед говорил ворчливо, но со смешком.

-С жиру мы бесимся, точно, - Композитор подхватил рассуждения - надо каждое утро вставать и в трудах добывать хлеб насущный, - а не у мамки из кармана сотки вытаскивать! Всех наркоманов надо отправлять на воспитание в деревню.

-Ну да, удержал ты нашего брата в деревне! Вот если бы трудовые колонии, вроде макаренковских… - начал Мрыга.

-А вокруг три ряда колючей проволоки, да охрана с собаками - закончил Стас.

-А мне кажется, что в самой природе есть запрет на наркотики. Когда чувствуешь такую прелесть вокруг, никаких наркотиков не надо - сказала Лелька.

-Давайте не будем про черное. Сказано же - завязали! И вспоминать ни к чему! - Люба не хотела отвлекаться от охвативших ее романтических мечтаний. Она видела себя в свадебном платье, рядом с Композитором. Разговор затих. Зазвучала песня:

Опять зима укрыла белым, белым снегом,

И горизонты и дома,

И сизой мглою затянула солнце, небо,

И от тоски сойдешь с ума,

Но май придет негаданно и звонко,

А где мы будем? Бог ты мой!

Давай негромко, поговорим с тобой!

Звезды удивленно разглядывали тесный круг, мерцая в бездонной глубине.

***

Наутро девушек оставили в лагере, а сами, сверяясь с картой, пошли дальше. Шли вдоль отвесного берега реки, карабкались по скале. Наконец дед остановился и показал на обрыв, который возвышался перед ними. Примерно в середине этой почти отвесной скалы была осыпь камней и проглядывалась площадка.

-Вот туда нам нужно попасть - дед махнул в сторону площадки - а вот этот выступ, который там нависает, надо убрать. А иначе завалить может. Спускаться только на веревках.

-А беляк прыгнул вон с того валуна - продолжал дед - его стреляли, но достать уже не могли. Далеко, да и течение быстрое. Вряд ли он живой отсюда выбрался.

Развели костер, сварили чаю, перекусили. После отдыха стали крепить веревки. Первым полез Стас. На площадке он освободился от страховки - место было ровное. Но козырек из камней нависал так опасно, что подойти ко входу в пещеру было рискованно. Стас закрепил взрывчатку, выбрался. Все отошли на безопасное расстояние, и взорвали нависавший козырек. На второй спуск за Стасом полез композитор. Вдвоем они отбросили наваленные камни, расчистили площадку. Поразбирали еще камни, и нашли замурованный вход в пещеру. День пролетел незаметно. Быстро темнело. Поднялись вверх. Возвратились в лагерь. На следующий день взяли с собой пищи, 2 фонаря. Уже гораздо быстрее спустились с обрыва, вошли в пещеру. Сперва она показалась неглубокой, но затем разобрали еще один завал, и открылся темный ход. Двигались в свете фонарей, недолго. В открывшемся проеме стены увидели человеческий скелет и три ящика. Когда их открывали, громко стучали сердца, горели глаза. В двух ящиках были какие-то документы, царские деньги, награды, книги, одежда. Ценности оказались только в последнем ящике. Несколько слитков золота, драгоценные изделия из камней, и золота. Полуистлевшие деньги, и бумаги не заслуживали особого внимания кладоискателей, хотя наверняка представляли исторический интерес. Из бумаг интересен был только дневник офицера, и карта. Как только закончили предварительный осмотр клада, вышли на солнце, ко входу в пещеру. Тут же получили сигнал от деда: он подергивал за веревку, подавая сигнал тревоги. Решили забрать все ящики, но надо было подготовиться к перевозу клада, и для начала опять подняться наверх, и узнать, что за тревога. Они поднялись, рассказали деду о находке. Дед в свою очередь, сообщил, что заметил в бинокль подозрительное движение незнакомых людей в сторону лагеря, и сказал:

- Судя по всему, за нами кто-то следит. Надо действовать осторожно. Если мы повезем эти ящики на лошадях, вся деревня с администрацией будет нас встречать. И тогда не видать нам клада, как собственных ушей. Предлагаю все это сплавить на плоту, сегодня ночью. Плот у меня уже готов, он выше по течению, в укромном месте спрятан. Я на нем туристов катаю. К плоту надо будет еще добраться. Делимся на две команды. Первым этапом спускаем на плот ящики. Затем спустимся до села, берем машину и сразу едем на квартиру в городе. С этим согласились все. По дороге в лагерь обсуждали, как суметь причалить быстро несущийся по реке плот под обрывом, в нужном месте, и погрузить тяжелые ящики. Но дед знал ответ и на этот вопрос. В лагерь решили возвращаться парами. Дед с Композитором пошли окольным путем, а первыми подошли к палаткам Стас с Мрыгой. Когда они приближались к лагерю, дурное предчувствие не покидало Мрыгу. Он нервно приглядывался, и, наконец, остановил Стаса. Непривычная тишина на подходе к лагерю подтверждала их опасения. Не было слышно разговоров, звяканья посуды. Последние шаги делали крадучись, оглядываясь вокруг. И все же их застали врасплох: из-за деревьев вышли двое с наставленными на них автоматами:

- Ну, что фраера? Будем делиться? А то все себе захапали. И девок, и клад. А на общак? - третий, самый низкорослый шел навстречу, не переставая говорить мягким ироническим тоном. Увидев всего двоих, он спросил:

- А где еще двое?

- В деревню ушли, за продуктами – не раздумывая ответил Мрыга.

***

Их в наручниках подвели к лагерю, подталкивая автоматами. Босс сидел на складном стуле, вальяжно развалившись. За его спиной стояли двое охранников, еще один был возле связанных девушек. Солнце клонилось к закату. Коричневые стволы деревьев истекали смолой, резкий запах которой перемешивался с хвойным, и дурманил. Отступала дневная жара. Стрекотали кузнечики. Нагадывала всем подряд долгую жизнь кукушка. Босс, окинув взглядом пленников, сказал по - английски что-то своему помощнику, тот перевел: "Завтра вы поведете нас к месту. Если откажетесь, будете долго мучиться, но сперва групповуху для ваших девок устроим”. Один из бандитов, сопровождавший их к лагерю, внезапно дал очередь из автомата. "Что там?” – спросил босс. "Да, показалось, что кто-то крадется, а это бурундук пробежал”. В это время Композитор и дед приблизились к лагерю с другой стороны. Услышав автоматную очередь, оба остановились, спрятались за деревья. До лагеря оставалось метров сто по узкой тропе в непролазных зарослях. Подошли ближе, и, будучи незамеченными, понаблюдали за лагерем. Разглядели чужаков с автоматами, связанных товарищей. Ждали темноты. Быстро смеркалось. Из лагеря доносились пьяные голоса охранников. Погода испортилась: усилился ветер, пошел дождь. Это помогло снять охрану в темноте, без звука. Полупьяные сторожевые спали, прислонившись к соснам. Оглушенные ударами по голове, они даже не охнули. Связали их спинами друг к другу, забрали автоматы. Двинулись к остальным. Телохранители босса спали по очереди, и один из них обнаружил нападавших. Завязалась схватка. Проснувшиеся от шума босс и его помощник сбежали, отстреливаясь, к вездеходу. По счастливой случайности обошлось без кровопролития. Освободили товарищей. Девчонки истерически плакали, не могли успокоиться. Мрыгу еле сдерживали двое друзей, он рвался убивать бандитов. Те сидели жалкие, связанные, мигом протрезвевшие. После короткого обсуждения решено было уходить из лагеря.

- Они вернутся сюда, и очень скоро – сказал дед – один из этих двоих городской мент, лицо мне знакомо. Власть вся продажная, их хозяева сюда раненько утром ОМОН бросят, а нас объявят сбежавшими рецидивистами.

Нужно было срочно покидать лагерь. Бандитов бросили связанными, без ремней, и шнурков. Убивать безоружных ни у кого не поднялась рука. Забрали самое необходимое, и пошли двумя группами. Дед с Мрыгой и Любой пошли вниз, на мост, чтобы перебраться на другой берег, к плоту. Композитор со Стасом и Лелькой должны были возвратиться к пещере, чтобы ночью спуститься туда, а рано утром, перед восходом солнца, выбраться из пещеры с кладом, и в условленное время, в 6-00 быть уже у самой воды, встречать плот. Самый большой марш-бросок делали дед с Мрыгой, и Любой. Люба не могла спускаться в пещеру, потому что панически боялась высоты. Надо было дойти до села, перейти мост, а затем подняться вверх, туда, где был спрятан плот. Но более опасным был спуск ночью с отвесной скалы в пещеру.

***

Ночные марш-броски.

Дед вел Мрыгу с Любой коротким путем, по одному ему известным тропам. За полночь добрались до моста, перешли его, пошли вверх по течению. Только ранним утром, едва начало светать, подошли к плоту, спрятанному на берегу. Им оказались восемь огромных тракторных камер, прочно связанных между собой. Дед сплавлял на нем туристов по реке. Он удерживал до десяти человек с грузом. Бурная река доносила плот до пещеры с кладом за считанные минуты. Поэтому, приготовив все к отплытию, сделали привал. За это время Композитор со Стасом и Лелькой успели дойти до места спуска в пещеру, закрепили веревки, и стали спускаться в пещеру. Подсветка состояла из двух фонариков. Вначале спустился Стас, как самый подготовленный. За ним спустили Лельку, а потом двинулся Композитор. В темноте, с фонариками, и снаряжением, спуск продолжался долго. Как только все оказались в пещере, снова внимательно осмотрели ее. Учитывая крайние обстоятельства, забрали единственный ящик с золотом, и драгоценностями, сложив туда все ценное: дневник, и карту. В карте был обозначен еще один пункт высоко в горах. Все трое чувствовали себя жутковато в пещере со скелетом, и, как только немного отдохнули, приготовили новые веревки для спуска к воде, и самих себя, и ящика. Сбросили их вниз. И тут услышали какие-то звуки сверху. Шорох, осыпь камней. Замелькали лучи фонарей. Донесся разговор:

- Да здесь они, где-то рядом. Не могли далеко уйти. Вот, смотрите, следы. Они вниз спустились. Здесь же где-то и место было по карте, на скале, над рекой.

Подождали с полчаса. Приближалось намеченное время. Стало светать. Стас начал спуск. Сверху их невозможно было увидеть, т.к. скала нависала над рекой. Они тихо, стараясь не шуметь, спускались к воде. Вначале, как всегда, Стас. Внизу, у самой воды он нашел большой плоский камень, на край которого иногда накатывали волны. На нем с трудом можно было разместиться троим. Через несколько минут он принял ящик. Потом стала спускаться Лелька. В какой-то момент она не выдержала, и вскрикнула. Сверху раздались голоса:

- Вот они, здесь. Дайте, я спущусь с автоматом, и кончу их всех.

Затем стали слышны возня с веревками, которые стали дергаться. Сверху посыпался грунт. Стас напряженно вглядывался вверх по течению, откуда вскоре должен был появиться плот. И вот, наконец, он показался. Плот несся по волнам, то взлетая среди бурунов, то проваливаясь вниз. Сверху тоже увидели его, и стали что-то кричать. Кто-то стрельнул из автомата поверх голов плывущих, его приказом остановили:

- Не стрелять! Они утонут вместе с кладом.

Плот летел по течению, быстро приближаясь к месту, где его ожидали Стас, Лелька, и Композитор, который замешкался после их обнаружения, и висел теперь на веревке, только приближаясь к воде. Задержать плот, несущийся по бурной горной реке с такой скоростью, казалось, было невозможно. А ведь надо было причалить к скалистому берегу, и взять на борт троих, да еще и тяжелый ящик. Сверху внимательно смотрели за происходящим. Один из преследователей завис на веревке, только на самом начале спуска. Босс что-то кричал в телефон, требуя вертолет. Когда плот вынесло на расстояние каких-то пяти метров к берегу, где его ожидали трое пассажиров с кладом, дед велел Мрыге, и Любе грести под скалу, прямо в большую воронку. Они подгребли, и их стало крутить на одном месте, рядом с намеченным причалом. Затянуть под воду их не могло, т.к. плот был достаточно большим, но и с одного места не отпускало. В какой-то момент вращения он бросил аркан на крючковатое карликовое дерево, росшее прямо на скале, над водой. Петля захлестнулась, и удерживала плот от вращения. При этом плот стало медленно сносить к большому камню, на котором его ожидали. Несколько секунд все шло спокойно. Затем плот швырнуло течением, развернуло, и он ударился о камень, на котором стояли их друзья. Быстро передали ящик, Лелька и Стас запрыгнули на плот, и стали тянуть к себе Композитора, который в последний момент сорвался с веревки, и с плота, и упал в воду. Его понесло по течению. В это время дерево уже ломалось и трещало, и, наконец, вырвалось с корнем, Дед резанул ножом веревку, которая была их якорем. Плот понесся по течению вслед за их товарищем. Композитор упрямо боролся с течением, пытаясь подгрести к плоту. Ему бросили веревку, за которую он схватился. С трудом его вытянули на борт. Все эти напряженные мгновения их быстро уносило от погони. Далеко вдали остались преследователи, и на какое-то время они оторвались. Но впереди было нелегкое испытание: сплав по бурным порогам.

Сплав.

Они плыли по течению горной реки, то стремительно на перекатах, меж обрывистыми берегами, то медленно, словно во сне на ровных местах. Позади осталась погоня. Чуть всхлипывала река, облизывая склонившиеся в воду кусты. В бездонном, голубом небе плыла белая стая облаков. Звенели стрекозы. Несомненно, счастье находилось где-то здесь, рядом. Оно витало в воздухе, до него не надо было тянуть руку, оно само окутывало тела людей, надо было только вспомнить о нем, и погрузиться в нирвану. Но, как всегда, люди решали свои проблемы, намереваясь выковать какое-то свое счастье, основанное на деньгах и кладах и забывали о главном. Счастье само лезло к ним в душу, но они не узнавали его, досадливо от него отмахивались, и суетные дела поглощали их. Обманчивый образ какого-то другого, своего счастья, которое надо было "ковать", дразнил и манил их, скрываясь за горизонтом предрассудков. Кладоискатели ловили рыбу прямо с плота, варили уху. Ночевали на берегу. Но мысль о погоне не оставляла их. Дед сказал, что ловить их будут на повороте реки к селу Гуськово. Другого близкого и проходимого пути у преследователей не было. Поэтому решено было запрятать ящик с золотом, не доезжая этого места, и возвратиться к нему на моторке, когда все уляжется. Но, когда они собрались высадиться для этого на берегу, послышался гул мотора. Он все усиливался, и вскоре над ними показался вертолет. Вертушка пошла на снижение, и из кабины выбросили трап. Автоматная очередь простучала по воде рядом с плотом. Но беглецы стали отчаянно грести всеми веслами, и быстро скрылись под сплошной кроной свисающих над берегом кустов. Вертолет потерял их из виду, но, недолго покружившись, приземлился ниже по течению, на отмели. Их быстро несло на эту отмель. Трое автоматчиков забрели в воду, двигаясь наперерез плоту. Когда из-под кустов они увидели неизбежность встречи с погоней, дед скомандовал: "Все в воду, плыть за плотом!”. Все шестеро быстро разделись и спустились в ледяную воду. Автоматчики, увидев приближающийся, пустой плот, побросали оружие на отмели и, раздевшись, поплыли его перехватывать. Но как только они приблизились к плоту, на нем появились хозяева, с веслами в руках. Только случайность уберегла преследователей от смертельных ударов, и они повернули обратно. А плот уже несло на пороги, где разбивались многие сплавщики леса. Сзади раздались запоздалые автоматные очереди, но они уже скрылись за поворотом. Грохочущие пороги приближались, течение реки убыстрялось, барашки волн замелькали вокруг. Вода с шумом врывалась в узкую расселину между скал, охватывала мощными потоками огромные валуны, появлявшиеся то тут, то там, и, все убыстряя свое бешеное течение, падала в начало ровного русла. Шипящая пена, бурлящие водовороты, брызги охватывали их со всех сторон, швыряли плот, который отзывался скрипом, словно стонами. В какой-то момент плот полетел вниз, с водопада, едва не перевернулся, и упал в пенящуюся воронку. Сплавщиков накрыло волнами. Их окатывало ледяной водой с ног до головы, сбрасывало со скользких камер, и они чудом держались на плоту. Наконец их вынесло на ровное течение, и они с облегчением вздохнули. Но тут вверху вновь послышался рокот вертолета.

Ущелье ведьм.

Река неслась между отвесными скалами. Приближались новые пороги, водовороты. Вертолет догонял их. Но, когда он попытался зависнуть над плотом, его вдруг стало резко бросать из стороны в сторону. Порывы ветра между скал швыряли летающую машину, грозя разбить ее. Пилот начал стремительно набирать высоту, вылетел из ущелья, и полетел над зеленым ковром леса. Кладоискателей вынесло на ровное течение, в долину, и они опять спрятались под нависшими кронами кустов. Погоня опять их потеряла. Причалив к берегу, пообедали, и уснули. Проснулись к вечеру. Лелька с Любой отошли от стоянки собрать черемши. Стас с Мрыгой готовили на костре уху. Дед с Композитором рыбачили. Вдруг невдалеке раздался сдавленный крик, и все стихло. Стали звать девушек, но они не отвечали. Уже смеркалось. Собрались все вместе, и пошли на поиски девушек. С трудом, при свете фонариков вышли на их следы, которые прерывались следами какой-то возни на песке, и уже несколько новых, незнакомых мужских следов вели их дальше. За протокой, в сосновой роще увидели костер, и фигуры людей возле него. Все было ясно. Девушки могли попасть только к тому костру за протокой. Возвратились в лагерь, взяли автоматы, отобранные у бандитов, взрывчатку, и направились через протоку. Тихо прокрались к чужому костру, и увидели десятка полтора людей, которые стояли вокруг костра, у которого лежали их связанные девушки. Возле костра прохаживался, и делал какие-то знаки высокий человек в длинном, разукрашенном черепами и крестами балахоне с капюшоном, и сверкающим мечом в руках. Он что-то говорил, а остальные хором повторяли его слова. Композитор шепнул своим товарищам:

- Это сатанисты. Они будут делать обряд жертвоприношения. Будут убивать, и пить кровь.

Решили нападать двумя группами. Дед с Мрыгой должны были бросить петарды, и взрывчатку в палатки, которые стояли поодаль, а Композитор со Стасом должны были напасть на ритуальную группу у костра в момент возникновения паники от взрывов. Обстановка у костра накалялась, участники сатанинского обряда пританцовывая, двигались вокруг костра, предводитель размахивал мечом, все громче крича, и приближаясь к связанным девушкам. Вдруг раздались взрывы со стороны палаток, и сатанисты замерли, повернувшись в ту сторону. Тут же Стас с Композитором сделали по длинной очереди из автоматов. Первым был взят на прицел предводитель, который сразу же упал. Только что воинственные и неумолимые фанатики, возомнившие себя хозяевами чужих жизней, любители убивать беззащитных, и пить их кровь, теперь сами валялись на песке возле костра. Кто-то из них успел убежать, и спрятаться в кусты. Раненые стонали, и плакали, молили о пощаде. Друзья освободили своих девушек, встретились с дедом, и Мрыгой, и побежали в свой лагерь. Сразу же отчалили, и поплыли дальше вниз. Участок реки здесь был с относительно медленным течением, без порогов до самого селения. И они прошли его ночью спокойно. Приблизились к селу в предутренних сумерках. Остановились в кустах, выслали разведку.

***

Вертолет.

Стас и Мрыга вскоре вернулись. Худшие опасения подтвердились: на окраине села стоял вертолет, а бойцы ОМОНа, вероятно, расположились в одном из домов неподалеку. Другого объяснения не было. Вертолеты геологов залетали сюда редко, и никогда не оставались на ночь. Без сомнения, их ждали. Возле самого села, у реки обнаружили караул из двух омоновцев, один из которых курил, другой спал. Дед сказал, что до города на плоту добраться не удастся, т.к. река до самого города спокойная, открытая, и течет большей частью возле федеральной трассы.

- Скоро рассветет, и нас обнаружат.

- А что, если нам уйти на вертолете, ведь там никакой охраны нет? - Стас сказал, что он может управлять вертолетом. Посовещавшись, решили рискнуть. Другого выхода не было. Дед должен был сопроводить друзей к вертолету огородами, и остаться в селе. Друзья должны были захватить вертолет, добраться до города, и залечь на дно. Двинулись к вертолету. Никто и не думал его охранять. Уж слишком невероятной была мысль об угоне. Омоновцы были уверены, что охрана задержит кладоискателей на реке. Друзья спокойно влезли в вертолет, погрузили ящик. Стас включил мотор, и, только, когда громко взревели лопасти, из ближайшего дома повыскакивали заспанные бойцы, начали палить из автоматов, но вертолет уже отрывался от земли. Стрелять по нему командир отряда запретил.

- Ну, теперь нас точно будут ловить целой армией, как Усаму Бен - Ладана – Мрыга успевал шутить, как всегда. Летели уже в ярких солнечных лучах над федеральной трассой. До областного центра оставалось не более 100 км. В вертолете нашли рюкзаки, перегрузили в них клад, надели валявшиеся тут же робы, и стали выглядеть, как геологи. На подъезде к городу, на дороге увидели грузовик, по громкоговорителю предложили ему остановиться. Приземлились, и пересели в грузовик, сказав водителю, что они из спецотряда по поимке террористов, что у них кончилось топливо, а они срочно везут раненого бойца. Оставили водителя у вертолета на охране, вручив ему какие-то бумаги из кабины пилота, и сообщив, что скоро прилетит подмога, и ему объявят благодарность. А грузовик ему вернут в городе. Сами поехали на грузовике. Через полчаса уже въехали в город, грузовик бросили на окраине, общественным транспортом добрались до любиной дачи, и там закопали большую часть клада. Пару слитков золота, и часть драгоценностей поделили между собой, и разъехались, договорившись о встрече. За это время из центра за угнанным вертолетом вылетел второй, нашел его у дороги под охраной водителя грузовика, который ждал похвалы за то, что пожертвовал грузовиком для героических бойцов, и охранял вертолет. Командир долго поминал водителя по матушке, и только рядовые бойцы посмеивались. Вскоре был найден грузовик. Угонщики исчезли. Найти их в миллионном городе было трудно. Но их продолжали искать.

***

Резонанс в СМИ.

Необходимо было предпринимать меры для спасения, вечно скрываться было невозможно. Поэтому было решено, что Люба обратится к своим родителям, занимавшим высокое положение в администрации города, и добьется публикации в печати о событиях с обнаружением клада, и попытках отобрать его у тех, кто нашел, способом шельмования. В печать должны были попасть сведения о том, что самых обычных студентов, и деревенского жителя объявили рецидивистами только для того, чтобы отобрать у них найденный ими клад. При этом травлю кладоискателей организовал иностранный гражданин, который сам давно охотился за этим кладом, но, не сумев его найти, пытается теперь отобрать его, подкупив местные власти. Хотя за всеми ними была организована слежка, Люба смогла утром перехватить своего отца перед зданием администрации, куда он шел на работу. Встреча была бурной и эмоциональной. Отец считал свою дочь непутевой из-за того, что она связала свою жизнь с наркоманом, но был рад ее возвращению, т.к. ее потеряли уже около месяца, хотя и получали звонки и письма. Узнав всю историю про клад, и увидев воочию некоторые драгоценности, отец понял серьезность положения, и стал звонить своим знакомым в редакцию, ФСБ, краеведческий музей. На следующее утро газеты вышли с сенсационным сообщением о находке клада, и попытках отобрать его преступным путем. Сообщались новости об угоне вертолета, о перестрелке, об иностранном гражданине, который подкупил некоторых людей из силовых структур. Журналисты добивались встречи, и интервью у кладоискателей. Готовилась телепередача, с прямым эфиром. Как только поднялась шумиха в СМИ вокруг клада, и импортного мафиози («Мало им своих преступников, так еще и из-за кордона присылают» - писали газеты), сразу же была прекращена облава на кладоискателей со стороны ОМОНа, и угрозыска, но началась погоня за ними корреспондентов. Это было не легче. После небольшой передышки от конспирации, друзья решили продолжить поиски второй половины клада, которая была, судя по записям в дневнике, в пещерах Алтая. Там ее оставили офицеры перед уходом за границу, забрав часть золота, и драгоценностей с собой. Запись в дневнике была следующая: «Все золото и драгоценности взять с собой не удастся, т.к. , лошадей уже нет, да с этими ящиками легко самим стать добычей для грабителей. Поэтому часть прячем в этой пещере, в которой смогли укрыться от партизан, а часть оставим в горах, где есть другая пещера с двумя почти незаметными входами». В дневнике была и карта, которую, вероятно, забыли из-за внезапного бегства.

***

А начиналось все в институте. Они были такие разные и похожие. Влюблялись, учились.

Композитор.

Он хорошо пел, и играл на гитаре, за что и получил свое прозвище у товарищей. Занимался спортом. Его дед передал ему любовь к природе, страсть к путешествиям. Он любил бывать у деда. Ловить рыбу на зорьке, когда в тумане тонет все вокруг, когда вода, как парное молоко, когда звенит тетивой натянутая леска, и сазан бьется, пружиня удилище. Дед Композитора был жизнелюбом, несмотря на свои 7 десятков лет. Он яростно парился в бане, мог крепко выпить. Летом собирал грибы, ягоды, охотился. Огородишко имел небольшой, держал пчел. Родители Композитора - интеллигенты в небольшом сибирском городке. Учеба ему давалась легко, но он быстро охладел к ней в институте, когда понял, что поступил не туда. И начал "куролесить”. Пропуски занятий. Попойки с друзьями. Очень скоро его пребывание в институте стало не только большим вопросом, но и отрицательным ответом. На иглу присел в последний год, когда наступил "кризис жанра” - играл в ансамбле в ресторане, получал хорошие деньги, признакомился с компанией, в которой и начал колоться героином.

Люба.

Люба выросла единственным ребенком. Отец из номенклатуры, она ни в чем не знала отказа, но быстро разрушила все планы своих родителей на счастливую жизнь. Учиться не захотела, связалась в институте с дурной кампанией, и только любовь к парню из этой кампании заставила ее одуматься, и не броситься во все тяжкие. Ходила она в этот притон только из-за Композитора, и надеялась, что он когда-нибудь полюбит ее, или будет в ней нуждаться. Зная это, к ней относились снисходительно, не заставляли принимать наркотик. Когда она была в кампании, она уединялась с композитором, и старалась не отпускать его от себя. Композитор все чаще, как теленок, слушал ее и подчинялся ей.

Мрыга.

Друзья не знали его настоящего имени, и звали по фамилии, считая ее прозвищем. Коренастый увалень, жизнерадостный и компанейский, он легко находил общий язык с любым человеком. Простецкое русское лицо – нос картошкой, синие глаза, широкая улыбка. С первого взгляда он создавал впечатление "простодушного ванюшки”, но быстро развеивал такой образ. Имел сиплый голос деревенского выпивохи. Вечно с шутками, прибаутками. Когда он шутил, ему невозможно было не улыбнуться в ответ. Казалось, он никогда не унывал, и был всегда удачлив. Но было это далеко не так. Вырос он в многодетной, бедной семье. Отец – вечный трудяга, отпахав на работе, приходил в "получку и аванс” домой в подпитии, и гонял семью. Мрыга с малых лет был приучен к труду, и с утра, как заведенный, успевал и телят покормить, и в стайке убрать, и воды наносить и в магазин за хлебом сбегать, и за младшими детьми приглядывать. Слаще морковки в их семье дети ничего не едали. Учился он в техникуме, и попал в богемную кампанию случайно, но, как совершенно необходимый персонаж, который за все в ответе и все умеет делать.

Стас.

Он воспитывался долго одной матерью, которая выгнала пьяницу мужа. Но затем она привела отчима, и тот оказался не лучше родного отца. В это время она уже и сама стала прикладываться к рюмке, и бороться с пьянством нового мужа у нее уже не было сил. Потихоньку они вместе спивались, умудряясь, правда, торговать на рынке и неплохо зарабатывать. Очень быстро усвоил Стас циничную правду жизни, научился и полюбил тратить карманные деньги, которые перепадали ему от "черепов”, как он называл родителей. Стремление к удовольствиям шло по возрастающей, но при отсутствии всяких идеалов, и тепла и понимания в доме, быстро привело его к наркотикам. Сперва травка, затем ханка, и, наконец, героин. Наркотики и групповуха быстро отбили у него всякое понимание смысла учебы. Уже в техникуме, пройдя через оргии под дурманом наркотиков, он "заморозил нюх” на восприятие добра и зла. Мать, когда узнала, что он сидит на игле, кричала, как по покойнику, затем плакала и уговаривала, а затем била. Но ни битье матери, ни приковывание наручниками к батарее не смогли оторвать его от героинового дурмана. И лечение в наркологических клиниках помогало только "перегнуться” в очередной раз, и вскоре после выписки он вновь «садился на иглу». А ведь у него с детства была мечта, растоптанная грубой прозой жизни. Его вечной, горящей, как огонь, мечтой, было небо. Но один раз по здоровью он не прошел медкомиссию, в другой раз не сдал экзамены. Какое-то время ему удалось пристроиться на аэродроме, и поработать. Несколько раз он даже управлял вертолетом – научил знакомый летчик. Потом случайные заработки и легкая жизнь привели его к наркотикам.

Лелька.

Единственная дочь начальника крупного советского предприятия, а потом и его владельца. Приучена только брать, ничего не давая взамен, кроме денег. «Повелась» на Стасе, обаятельном прожигателе жизни. Он привел ее в кампанию, для «разнообразия», т. к. «телка с бабками». Но, несмотря на то, что Лелька была симпатичной, и приучена к роли принцессы, он оставался к ней равнодушен, чем еще больше заводило ее. Она всем силами хотела заполучить его в собственность, как и все, что она привыкла покупать.

***

Часть вторая.

После сенсации, поднятой вокруг найденного клада, и сделавшей их героями, им удалось на время оторваться от наемных преследователей Генри - хозяина Мэгги, подкупленных им подручных в полиции и местных властях. Но скрываться от корреспондентов оказалось не легче. Поэтому вновь разбились на группы. Лелька с Любой с удовольствием рассказывали байки о своих приключениях журналистам, и оставались в городе. Постепенно из-за большой шумихи, и отсутствия доказательств в печати стали появляться сведения, что клад и ажиотаж вокруг него - это студенческий розыгрыш. Интерес к этому делу стал пропадать. Композитор уехал к деду на Алтай, и ждал там своих друзей, а его друзья должны были суметь приобрести любой летательный аппарат, на котором можно было подняться в непроходимые места, указанные в офицерской карте. Когда возможность приобретения летательного аппарата стала для него реальностью, Стас, обалдевший от такого счастья, быстро собрался и поехал в Москву с Мрыгой. Необходимость перелета была вызвана и опасными преследователями, которые держали под постоянным прицелом всех участников экспедиции, и тем, что в полуистлевших бумагах особо обозначено было труднодоступное место в горах Алтая. Стас с Мрыгой в Москве приценивался к разным летательным аппаратам. Использовав небольшую часть слитка, они стали обладателями огромных денег, и, не шикуя в городе, жили привольно. Для покупки любых транспортных средств денег хватало.

Полет.

Стас с Мрыгой решили выбрать нужный им аппарат на выставке малой авиации и воздушных шаров. После придирчивого изучения купили воздушный шар, и двухместный дельталет. Быстро освоившись с принципами управления шаром, и дельталетом, они совершили пробные полеты с инструктором. Больше всего впечатлений было от полета на шаре. Они плыли над землей, не замечая времени, и любуясь открывшимся ландшафтом. Когда шар неуловимо легко поднялся выше облаков, открывшаяся картина опьянила своей грандиозностью. Земля вдруг приобрела чуть уловимое свойство округлости, и горизонты раздвинулись во все стороны. Облака айсбергами застыли рядом. В их просветах видна была земля. Изумрудный зеленый ковер, испещренный извилистыми нитями рек, едва заметно смещался. Они с интересом разглядывали в бинокль открывшуюся панораму, пытаясь узнать города и реки. Едва заметными букашками двигались по нитям дорог машины, гусеничками ползли поезда. Поблескивали синие лужицы озер. «Жизнь вверху, и жизнь внизу – это совершенно разные вещи» - изрек Стас. После пробного полета они упаковали в купленный вездеход с прицепом дельталет, и воздушный шар, и тронулись в путь. Погони пока не было заметно.

Осень.

Разогнавшееся шальное лето ударилось в холодный забор сентября, и изумленное, медленно остывало прохладными уже ночами, ожидая с затаенным испугом осенних заморозков. Встретиться друзьям на Алтае удалось только в сентябре. С холодными ветрами неслись стаи птиц. Умирающая листва пламенела и погружала в задумчивость и грусть.

Как хочется теперь возврата в лето,

В июньский зной и в майские дожди,

Но на дворе лишь слякоть без ответа,

И лютые морозы впереди.

Багровый, оранжевый, и желтый цвета горят на кустах и деревьях. И драгоценная палитра всех оттенков устилает землю.

Сентябрь, пижонистый и строгий

Напоминает о зиме,

И золото экстравагантной пробы,

Швыряет под ноги тебе.

Надвигающиеся холода после летнего буйства жары наполняли души древним страхом, будили вечные размышления о жизни и смерти. И кампания молодых людей, сидя у костра, обсуждала бренность бытия.

- Я всегда завидовала жителям тропиков за их вечное лето, неувядающее торжество природы, за легкую жизнь. А сейчас мне кажется, что мы счастливее их. То аквариумное, вечно благополучное существование не дает прочувствовать быстротечность бытия, ежегодное умирание природы. Каждая осень ведет нас к безжалостной, убивающей все живое зиме, пугает леденящей мертвой стужей. И после испытания долгой и морозной зимой нам дарится восторг весны. Поэтому мы счастливее их - Люба проникновенно замолчала, проговорив это, и чуть покачивалась, обхватив колени руками.

- Но главное, что зима заставляет нас работать с особой силой. Надо и заготавливать пропитание впрок, и тепло на зиму обеспечивать - Деловитый Мрыга избегал абстрактных рассуждений. Он разгребал угли, и укладывал в них картофель.

- Представьте, что эта осень для кого-то последняя, и он вступает в нее, чтобы уйти навсегда. А вдруг, это кто-то из нас? Кто знает свою судьбу? Возможно где-то там, на небесах уже выписывается последняя буква моего бренного бытия - Композитор с грустным кокетством закончил мысль, и вздохнул. А сверху, из бездонной бездны космоса на них мерцающими равнодушными глазами взирали иные миры. И вокруг висела какая-то вечная, непостижимая загадка. Она заполняла сразу любую паузу многозначительностью вечности. В реке плеснула рыба. Ветер тронул вершины деревьев, которые будто прошептали ему что-то в ответ.

• Мы - козявки на кусочке грязи, именуемом землей в бесконечном космосе, и я сомневаюсь, что кому-то может быть интересно наблюдать за нашей возней, тем более выписывать вензеля чьей-то судьбы. Разве что по долгу службы - Стас вступил в разговор нехотя, с воинствующим пессимизмом.

Но, однако же, и в этой грязи каждый норовит себе урвать кусочек полакомей, как и мы торопимся упрятать от посторонних глаз свою добычу, и тихонько вступить в права пользования - Композитор самокритично вернулся к своим баранам. Улеглись заполночь. Потрескивали седеющие угли догорающего костра, где-то кричала ночная птица. Пялила свой желтый глаз на спящую землю заплывшая жиром луна. Рано утром Композитор проснулся от хлопков палатки, вылез наружу. Утренняя мгла еще не развеялась, ветер свежел. Ступив босыми ногами на траву, он ожегся об иней, запрыгал. Возле палаток стояли вездеход, дельталет, и упакованный воздушный шар. За предыдущие дни Стас с друзьями сделал несколько кругов на дельталете над вероятным местом, указанным на карте, хорошо изучил маршрут, и теперь надо было лететь туда на воздушном шаре. День начинался ясный, легкий ветерок тянул в нужном направлении, в сторону гор. Решено было поднимать шар.

Встреча в небе.

Необходимость полета на воздушном шаре к пещерам была связана не только с трудно доступностью, а и с возможностью быстрее и точнее сверху определить вероятное местонахождение клада. На дельталете приземлиться было невозможно. Кладоискатели дождались хорошей погоды, и нужного направления ветра. И вот, наконец, под давлением горячего воздуха из горелки распростертая на лугу дряблая кожа шара затрепетала, стала пузыриться, и тянуться вверх. Огромный шар, вобрав в себя вагон горячего воздуха, расправил морщины, и весело и сильно тянул вверх корзину с искателями клада. Быстрый и бесшумный подъем завораживал. Земля уходила вниз и вдаль, а горы расползались. Девчонки хлопали в ладоши и ахали, фотографировали. Только набрали высоту, как тут же увидели вертолет, который летел ниже. До самой посадки он не исчезал из их поля зрения.

Пещеры Алтая.

Огромная ткань шара повисла на кронах сосен, и сползала в пропасть. Друзья с трудом вытащили ее на площадку. Приземлиться на шаре в нужном месте не удалось, не столько из-за неопытности пилота – Стаса, сколько из-за потока воздуха, который стал быстро сносить их в сторону. Сделали почти аварийную посадку, из-за чего чуть было не упали в пропасть. Хорошо еще, что шар повис на деревьях, и им удалось выбраться из корзины, до того момента, пока он не стал быстро сползать в пропасть. Но умудрились ухватить и вытянуть и воздушный шар. Более часа им понадобилось, чтобы упаковать и спрятать шар. Тащить его в гору не было смысла. Дальше двинулись гуськом по узкой тропе. После трудного подъема подошли ко входу в пещеру, спрятанному в кустах. Перекусив, и отдохнув, достали спелеологическое снаряжение, шлемы с фонариками, и двинулись по тесному проходу. Постепенно он расширялся, и, наконец, послышался шум падающей воды. Вдалеке забрезжил свет. Вскоре подошли к огромному расширению. В просторной, как огромная зала, пещере шумел водопад, протекающий ниже ручьем. Сверху, из небольшого отверстия пробивались косые лучи заходящего солнца, отблескивающие причудливыми, радужными бликами от сырых стен пещеры, от камней - самоцветов. Открывшийся подземный мир завораживал, вызывал восторг своей необычайной красотой. Блестящий сноп солнечных лучей в одной стороне пещеры контрастировал с угрожающе темными провалами в другой. Белая пыль водопада переливалась мерцающей радугой. Стены сверкали и высвечивались потаенно, загадочно. Любой звук отдавался рокотом и эхом в глубине пещеры. Осматривая стены, они обнаружили наскальные рисунки древнего человека, и нашли, наконец, надпись белых офицеров. Клад был рядом. В нише стены лежал единственный ящик, в котором было золото в слитках. Все, как завороженные смотрели на мерцающие желтые блики. И тут снаружи донесся слабый звук выстрела. А затем чьи-то шаги, как шаги Командора, сошедшего с пьедестала. Все напряглись, мужчины взялись за оружие. Каково же было их изумление, когда в проем пещеры вошла Мэгги. Разные чувства обуревали друзьями. Злость и облегчение, ожидание новой каверзы. Мэгги сказала:

- Ребята, я вас всех люблю, и, поверьте, ничем перед вами не виновата. Я пришла, как посланник от людей, которые следят за вами уже давно. И вам от них не скрыться. Они поставили вам условие, и я должна вам его передать. Вас не выпустят отсюда живыми если вы не отдадите клада. Даже если бы вам удалось каким-то чудом прорваться отсюда, из гор, то все равно внизу, в районе, у Генри все уже схвачено. В милиции вы числитесь, как опасные наркоманы, сбежавшие из психбольницы, и, как рецидивисты, совершившие преступления. Ваши фотографии будут разосланы по отделениям милиции, если только вы случайно вырветесь отсюда. На размышления вам дается ночь. Утром, если вы откажетесь, в пещеру пустят газ.

Ребята угрюмо молчали. Ужас застыл в глазах девушек. Все молчали, сказать было нечего. Мэгги спросила:

- А может, сразу сдадитесь? Жизнь вам гарантируют.

Мрыга взорвался:

- Так это ты змея, настучала на нас своему хозяину. Привела его сюда, как гиена стаю. Уходи, а то я за себя не ручаюсь.

Мэгги вздрогнула, попятилась к выходу:

- Смотрите, вам решать. Мое дело только передать вам ультиматум. Я ухожу.

После того, как она исчезла, все загалдели. Выхода, казалось не было.

- Надо искать. Здесь должен быть еще другой выход, ведь в дневнике он упоминается - Мрыга не мог смириться с поражением. Решено было разойтись по всем углам пещеры, и обследовать каждый метр поверхности. Каждому дали свой участок. Летели томительные минуты. Наконец, раздался голос Любы:

- Я нашла, скорее сюда!.

И действительно, в дальнем, неприметном углу пещеры, она обнаружила длинный и узкий лаз, который был совсем темным на протяжении нескольких метров, а затем вдруг появлялось слабое свечение, которое все усиливалось, и приводило к яркому свету в конце прохода. Это был явно другой выход из пещеры. Все быстро собрали вещи, клад и двинулись к выходу.

***

Но, когда проползли по нему, то оказалось, что второй выход из пещеры открывался на самом обрыве, на отвесной скале. На расстоянии вытянутой руки покачивалась вершина сосны. По единственной веревке начали спуск на эту крону. Первым на нее спустился Мрыга, затем ящик со слитками, снаряжение, и остальные кладоискатели. Выход заминировали растяжкой. По веткам огромного дерева, уже в полной темноте слезли на землю, и в изнеможении уснули на небольшой площадке возле сосны. Дежурили по одному. Первым осматривал окрестности Композитор. Он обнаружил, что они оказались недалеко от места, где был складирован их шар. И он весьма кстати был найден. Оказалось, что остался еще и газ. Но мог ли он подняться в воздух, да еще и с пассажирами, было сомнительно. Пока двое занимались шаром, остальные проверили инвентарь, который имелся при себе. Выбравшись по веревке и, спустившись с сосны, они оказались на небольшом пятачке земли возле этого дерева. По напрвлению к преследователям был обрыв. Преследователи не могли даже и показаться в этом направлении. Другая сторона переходила в крутой снежный склон, на котором валялись разбросанные обломки самолета. Композитор со Стасом и Мрыгой подошли к нему и осмотрели салон. Увидели несколько тел погибших при падении пассажиров. Кровь, фрагменты тел производили жуткое впечатление. Из-за холода тела почти не испортились. Поразмыслив, из обломков самолета выбрали кусок хвостовой части фюзеляжа. Отломив, и подравняв его, получили гладкую, длинную торпеду для скольжения по снегу. Приспособили что-то, вроде тормозов. Только успели это сделать и кое-как устроиться в ней, как услышали взрыв. Сверху на них посыпались камни с землей. За это время был накачан шар, который никого не мог поднять в воздух, но начинал подниматься сам. Мрыга и Стас прицепили его к сооруженным из обломка фюзеляжа саням. Беглецы уселись в импровизированную торпеду, обвязались веревкой, прицепили сзади колышущийся воздушный шар вместо тормозов, и тронулись вниз. Нехотя, и раскачиваясь, торпеда сдвинулась с места, и полетела, все ускоряя ход. Тормозить было невозможно, и только шар, полу-накачанный и привязанный сзади периодически надувался встречным потоком воздуха, и тормозил. Периодически он превращался в парашют. Их несло вниз. «Торпеда» катилась вниз, и можно было только чуть поворачивать ее, меняя немного направление скольжения. На буграх, и выступах они зарывались в снег, ударяясь, и замедляя скорость, а затем вновь мчались вниз. После нескольких минут этого сверхскоростного спуска их «снаряд» замедлил ход, зарылся в бугор, и почти застрял в нем. Они увидели, что сползают на край сугроба, за которым была почти вертикальная стена из снега. Привязанный сзади шар колыхался ветром, и пытался поднять их в воздух. Но он был полупустым и сила тяжести пятерых человек и фюзеляжа взяла свое. Они полетели с обрыва вниз, почти по отвесной стене льда. Далеко внизу обрыв переходил в более пологий склон. А далко внизу был альпийский луг, и деревья. Ветер свистел в ушах, днище шелестело от снега, ударами скрежетали камни, их переворачивало, вращало, они едва удерживались друг за друга. Шар сзади сдулся почему-то, и волочился тряпкой по отвесной стене, но в момент, когда «торпеда» полетела уже окончательно в пропасть, шар вдруг надулся от потока встречного воздуха и они полетели на нем, как на парашюте. Но этот случайный полет был опасен тем, что они раскачивались в обломке фюзеляжа, как маятник. К счастью, перед ударом о землю их качнуло вверх, и они шлепнулись довольно мягко. Под днищем заскрежетала земля, и они остановились на самом краю зеленого луга. Финал этого головокружительного спуска наблюдал из-за деревьев тихий человек, который за сутки до этого спустился сюда самостоятельно, с помощью настоящего парашюта.

Олигарх.

Володя был тихушник. С детства в нем обнаружилась способность мало говорить, но много делать. Он умел подолгу всматриваться, и изучать процесс, а затем, вмешаться в него, вызывая закономерный, и предсказуемый результат. И, конечно, этот результат приносил выгоду самому Володе. А вот на уроках физкультуры над слабым и неуклюжим Володей откровенно издевался физрук. Он заставлял его делать упражнения, которые ему были явно не по силам. Сам же физрук, молодой, накачанный, любил покрасоваться перед учениками, и особенно ученицами. Он легко делал шпагат, сальто в прыжке через козла, демонстрируя своим подопечным пример для подражания. Иногда, для развлечения, он вызывал Володю, и предлагал ему уж не перепрыгнуть, но хотя бы «перелезть» через козла. И весь класс смеялся, а Володя конфузился. Таких учеников, вызывающих смех своей неразвитостью, было всего двое. Второго ученика – Колю, Володя уговорил перед уроком физкультуры подложить под ноги козла – кусочки банановой кожуры. И, когда физрук в очередной раз начал демонстрировать свой прыжок, он вместо сальто сделал себе перелом позвоночника, и попал надолго в больницу. С тех пор он уже никогда не делал сальто. А Володя и Николай, на которых могло пасть подозрение, так ни в чем и не признались. Мало ли бывает случайностей? Во взрослой жизни Володя преуспел в криминальных методах достижения своих целей, и значительно усовершенствовал их. Передел и завоевание собственности еще не завершились, но главные игроки на этом поле давно определились, и в числе их Володя был не в последних рядах. Он уже приобрел несколько предприятий, предварительно обанкротив их по сговору с директорами этих предприятий. За соучастие в банкротстве предприятий директора запрашивали «откат», и Володя твердо обещал его. Но, затем, оформив необходимые документы, он заказывал этих директоров, которых наемные киллеры легко убирали. Ведь убрать человека было гораздо дешевле, чем дать откат. И Володя оставался владельцем. Следующим шагом была продажа этих предприятий иностранным гражданам, которые не скупились на деньги, тем более, что покупали они пополам даром крупные, хоть и остановленные предприятия. Последняя афера, в результате которой он должен был вступить во владение очень крупной кампанией, была весьма сложной, и многоходовой. В конце этой комбинации володин человек, возглавлявший охрану в кампании, летел со своими хозяевами на отдых в Таиланд. Начальнику охраны многое доверялось. Он был третьим лицом после двух учредителей. Он знал, кто владеет контрольным пакетом акций, и кому они могут перейти в случае банкротства, или в случае внезапной смерти. План был прост. Володя «случайно» летел вместе с учредителями этой кампании, и руководителем охраны, с которым они делали вид, что не знают друг друга. Летели частным рейсом. Самолет должен был «случайно» упасть. Но падение самолета, и спасение Володи было не таким уж чудом, как потом было представлено в СМИ. Все было продумано в мелочах. Во время полета над горами Алтая Володя вышел в туалет, достал парашют, и пошел к аварийному выходу. Затем он раскрыл аварийную дверь, и выпрыгнул. Тут же за ним выпрыгнул его соучастник. Оба спокойно приземлились на парашютах. А самолет взорвался и упал. После приземления Володя со своим охранником провел ночь у костра, и на следующее утро готовился возвращаться. Но неожиданно увидел, как сверху, с ледника катился какой-то невероятный болид, с не менее странной кампанией. Эти люди были явно не из того самолета, с которого он выпрыгнул, и который разбился. Но кто это мог быть? Импровизированные сани были сделаны из фюзеляжа разбившегося самолета. Его попутчики должны были все погибнуть. Откуда могли взяться эти люди, и кто они такие? Эти вопросы больше всего интересовали Владимира. Ничего не подозревающие друзья быстро пришли в себя после головокружительного спуска, и двое из них, внимательно осмотревшись, перетащили довольно тяжелый ящик, а остальные начали готовить место для привала. По доносившимся разговорам он понял, что это искатели приключений, которые нашли клад, и попали в переделку, поэтому решил выйти навстречу им. Почуяв добычу, он уже не мог остановиться. Он отправил своего охранника к жилью, а сам тут же сымпровизировал. Он сделал вид, что слаб, и нуждается в помощи. Вышел из-за деревьев, и, когда увидел, что его заметили, издал слабый крик, и упал навзничь. Ребята подбежали к нему, увидели ссадины, и сильно побледневшее лицо. Оказали первую помощь, разговорились. Володя рассказал, что он одинокий путешественник, но сбился с маршрута и заплутал. Мрыга рассказал, в свою очередь, что они – спелеологи, спускались в пещеру, но неудачно, и теперь возвращаются. Видели самолет, потерпевший крушение, но никого в живых там не осталось. Съехали с горы они на обломке фюзеляжа. Про клад, никто, естественно, ничего не говорил. После привала вышли на дорогу, встретили табунщика с лошадьми и договорились с перевозом тяжелого ящика, в котором, как они сказали любопытному Володе, были образцы пород и камни. Володя внешне не показал своего интереса, но как-то сразу потерял интерес и наивное внимание ко всей кампании. Предлагал всем поехахить в гости к его хорошему другу, который имеет неподалеку свой дом. Но друзья отказались. Расстались с недосказанностью и неловким молчанием.

Киллер.

Огромная сила, скрывающаяся в его невзрачном теле, была всегда неожиданной и подавляющей. С детства этот скромный белобрысый паренек умел преподносить сюрпризы громилам, и хулиганам. Когда его родители переехали из глухого сибирского поселка в районный центр, то в городской школе, с первого же дня местные драчуны стали проверять новичка. Сеня учился тогда в 8-м классе. Никакой особой борьбы, или бокса он тогда еще не знал. Имел только свою природную силу, которая взращивалась в постоянной работе по хозяйству, да знал пару приемов, показанных ему отцом. Городские с первого дня начали приставать на перемене: толкали в плечо, презрительно обзывались, задирая хилого с виду деревенского паренька. Но он твердо пообещал: «После уроков поговорим». После уроков во дворе школы к нему подошел один из драчунов, остальные остановились рядом, поглядывая, не ожидая серьезной драки с деревенским слабачком. Пацан подошел к Сене, и стал замахиваться на него, стараясь запугать. Сеня спокойно схватил его руку, заломил ему за спину так, что тот только стонал с открытым ртом. Затем Сеня пнул его в зад ногой, и тот упал, униженный. С удивлением поглядывая на Сеню, к нему стали приближаться остальные. Сеня встал спиной к стене, и ждал. Следующим напал самый здоровый из всех забияк, на год старше Сени. Он был выше Сени на целую голову. Он внезапно, сделав ложный замах левой рукой, изо всей силы ударил правой. Но Сеня снова поймал руку, и железной хваткой заломил ее тем же приемом. Признанный здоровяк с вывернутой рукой также стоял и стонал от боли, сломленный настоящей мужицкой силой деревенского паренька. Он даже не пытался вырваться, ожидая пинка под зад. Больше желающих проверять новенького не было. Сеню сразу заприметил физрук, и к окончанию школы сделал из него настоящего спортсмена. На выпускном вечере Сеню награждали и, как хорошего ученика, и как местного чемпиона. Его сила с детства, заложенная родительскими генами, крепла в неустанном недетском труде, который ему приходилось выполнять в большой деревенской семье. Отец был лесосплавщиком, и на все лето уходил сплавлять лес по реке. И Сене, как старшему, приходилось и дрова колоть на зиму, и за скотиной убираться, и другую мужскую работу делать. У него было семеро братьев и сестер, тихая, согбенная неустанным трудом мать, и жилистый, молчаливый отец, который вечно уезжал на заработки. Сеня вырос ответственным, и упорным в труде. Когда переехали в город, отец устроился на завод, и стал попивать. Новая работа и город ему не нравились. Незаметно подошла проклятая перестройка. Зарплату отец, как и другие рабочие, не получал месяцами. И в то же время все в маленьком городишке знали, что директор местного предприятия купил своему сыну дорогую квартиру в областном центре, себе отстроил трехэтажный особняк, и разъезжал на огромной иномарке. Вскоре директор уже переехал в областной центр, а на их предприятие пришел новый управленец. Чем-то похожий на Дадуду, он также много и пустопорожне молол языком, стараясь делать вид, что он заодно с народом. Но всем было известно, что он поставлен местным авторитетом на должность директора, а все заводские деньги делят хозяин и местная братва. Разгул преступности не напугал Сеню. На борцовских тренировках он научился преодолевать страх, и ломать неслабых противников. Он быстро понял, что жизнь изменилась безвозвратно, и те коммунистические сказки, которым он не верил еще в школе, отжили свое. Надо было принимать решение. Глубоко внутри запрятанная мечта стать ученым так и умерла в те лихие годы. Выбор у него был небогатый. Спортсменов охотно брали к себе в банду местные братки. Он не мог себя представить бандюгой, который хлещет водку с бандитами, и выколачивает деньги из торговцев. Поэтому и сумел добиться для себя «штучных» заданий. Произошло это не вдруг. Его отца избили во время разгона демонстрации рабочих, требовавших зарплаты. Через неделю он скончался от побоев в больнице. А директор предприятия поживал в новом особняке в областном центре. Все это Сеня знал, продолжая жить с братьями и сестрами на грани голода, наблюдая страдания почерневшей от горя матери. Неожиданная помощь пришла от местного авторитета. Тот привез и продукты и деньги, соболезнуя о потере кормильца. «А те, кто повинны в смерти труженика, ответят перед народом. Есть, кому спросить за это» - сказал он уверенно на прощанье, и многозначительно посмотрел на Сеню. Вскоре после этого аванса Сеня получил задание. Подвезти на мотоцикле нужного человека по адресу. Тогда он подвез киллера, который расстрелял того самого вора – директора. И получил за это неплохие деньги. И только через несколько лет Сеня узнал, что главной причиной того первого убийства, в котором он участвовал, была не смерть его отца, и даже не лишение зарплаты всех рабочих предприятия, а тот факт, что директор отказался тогда делиться с местным авторитетом. Ну, а скоро Сеня и сам стал самостоятельно выполнять задания, и совершал убийства хладнокровно, и чисто. Только авторитет знал его в лицо, и только от него он получал задания и деньги. Он начал получать заказы, выполнял их, а на заработанные деньги помогал матери содержать семью, и сам жил безбедно. Пролетело время разгула преступности. Появились первые ласточки усиления власти. Банды преступников начали отлавливать по всей стране. Сеня сразу понял, что нужно лечь на дно. Деньги, заработанные своим опасным ремеслом, он припрятал, и уехал на Алтай к дальней родственнице отдохнуть.

Он сидел за столиком, и слушал откровения подвыпившего Стаса:

- Заказать можно кого угодно. Вопрос только в деньгах. Буш заказал Саддама за большие деньги. Вместо одного киллера пришлось нанять целую армию. Но заказ был выполнен. А кем ты работаешь, Семен? – обратился он к Сене.

- А я тоже исполняю заказы. По решению кадровых вопросов. А вы приехали отдохнуть?

- Нет, мы кладоискатели.

- Ну, и как, нашли?

• Нашли, да вот вывезти не можем, сундук слишком тяжелый.

Могу оказать посильную помощь.

Трезвая подруга Стаса, чувствовала себя напряженно, словно ожидала неприятности. Разговор мужчин становился все более примитивным, а тосты все более частыми. Головы до предела наполнились пьяным умилением, а ноги стали ватными. Семен тоже был уже хорош. Осовелый взгляд, вялые движения, и благодушное настроение подтверждали, что он принял на грудь больше литра. Когда крайнее опьянение сменилось одурением, как-то неожиданно перед их столиком оказались трое крепких парней. Они без всяких разговоров взяли под руки пьяных Сениных соседей, и потащили, несмотря на сопротивление, и отчаянные крики девушки. Сеня, покачиваясь, встал из-за стола и пошел за ними: «Вы чо, мужики?». Но один из троих обернулся, и ткнул его кулаком в нос. Сеня повалился навзничь. Опять пытался встать, но уже не мог. Качался на четвереньках, и получил завершающий пинок, от которого сник окончательно. Очнулся утром, с разбитым носом, и синяками. Тело болело, голова гудела. В памяти промелькнули события вчерашней пьянки, позорный финал. Давно он уже не получал таких ударов. Давно не напивался до такого состояния. Он наливался злобной местью, как синим пламенем горелка сварочного аппарата. Злость была, прежде всего, на себя. Привел себя в порядок, оделся, как на пробежку, пришел в то самое кафе:

- Где те ребята, которые вчера меня били? – обратился он к бармену-кавказцу. Кавказец сквозь зубы ответил:

- Откуда я могу знать, дарагой? – Но Сеня схватил его за шиворот так крепко, что тут же выдавил ответ:

- Да в пятизвездочной они. Твоих друзей туда вчера увезли – пятизвездочной дачей местные называли шикарный особняк московского олигарха, который был построен за год на берегу Катуни.

Сеня взял такси, подъехал к даче со стороны глухого забора, поросшего крапивой. Перелез через высокую ограду над самым обрывом, спрыгнул внутрь, и двинулся по садовым зарослям. Собаки тут же залаяли, и кинулись на него, но он резко свистнул, и они затихли. Но на лай уже вышли двое из тех, которые вчера свалили его на пол. Он подождал момент, когда они оказались рядом. Первого ударил рукой в грудь, второго ногой в голову. Оба остались лежать на земле. Он надел на них наручники. Двинулся к дому, оттуда по ступенькам уже выходил третий, напряженно вглядываясь в сторону забора. Но Сеня появился сзади, и оглушил его ударом по затылку. Тот упал мешком на ступеньки. Сеня уволок его под лестницу. Подождал, когда тот пришел в себя, спросил:

- Где мои друзья, которых вы вчера увезли из кафе? – охранник начал чего-то злобно мычать, и возмущаться, Сеня заломил ему руку за спину, и стал выворачивать ее. Охранник застонал, и стал показывать на подвал. Сеня достал наручники из кармана охранника, надел на заломленные назад руки. Забрал пистолет, мобильник из его кармана, ключи, и пошел с ним подвал, толкая его перед собой. Зазвонил мобильник, Сеня достал пистолет, затолкал дуло в рот охраннику, и сказал:

- Все нормально, ты пошел к реке пугнуть рыбака. Успокой хозяина, тогда еще поживешь. – Охранник повторил Сенины слова. Телефон замолк. Они подошли к подвальной двери, Сеня отомкнул ее, толкая впереди себя охранника. Быстро добрались до захваченных Сениных новых друзей. Те были в ужасающем виде, прикованы к стене наручниками, избиты, в синяках, и разорванной одежде. Девушка всхлипывала, увидев вошедших. Парень не поднимал головы. Сеня освободил обоих. Девушка бросилась к нему на грудь в слезах, показывая на охранника:

- Они пытали нас, спасите! А то они нас убьют.

Стас начал шевелиться на полу. Сеня подвесил охранника на место его жертвы, помог подняться парню. В это время дверь в подвал захлопнулась, лязгнул замок. Затем под дверь стал струиться бензин. С минуты на минуту их должны были заживо сжечь в этом подвале. Охранник, сознавая, что тоже сгорит, сказал, что из подвала имеется лаз. Нашли забитую досками дверь, с трудом отодрали их. Сзади уже вовсю полыхал бензин, дышать было нечем, но они все же успели открыть дверь, и полезли в узкий проход. Через несколько минут выбрались на обрыв реки.

Киллер по призванию.

Убийства давались ему легко. «Что может быть легче, чем убить человека? Зверя убить гораздо труднее. Он слился с природой. Зверя защищают природа и инстинкты. Человек приходит в природу чужаком. Кто защищает самого человека? Среди людей, чем он защищен? Законами? Инстинктом? Он беззащитен, как ягненок на заклании» - так размышлял счастливчик, как называли немногие, знавшие его люди. Жить в многоэтажном скворешнике, ходить ежедневно на постылую работу, было для него невыносимо трудно. Золотое время, когда он зарабатывал такие деньги, узнав про которые, любой из его соседей обалдел бы - прошло. Последние три года, когда он пожил на райских островах, в пятизвездочных отелях, он ощутил сладкое всемогущество больших денег. А все началось с того, как в нем проснулась редкая способность спокойно убивать. Он убивал легко и даже артистично. Из пистолета, ножом, душил веревкой. Впервые он ощутил жутковатое удовольствие от убийства в детстве, когда задушил страшно визжавшего котенка петлей в заборе. И сейчас в его памяти стоят эти выплескивающие ужас зрачки, предсмертные хрипы, конвульсии. Сколько потом их было, таких зрачков? Двадцать, сорок? Он не считал. Потом он стрелял и резал кабанчиков. И особенный вкус почувствовал, когда начал резать. Стрелять не то. Нажатый курок, выстрел, рефлекторное взбрыкивание, падение истекающей кровью туши в агонии. Все это видишь на расстоянии. А вот резать совсем другое. Надо усыпить бдительность предчувствующего свою смерть животного, сблизиться с ним, и в момент успокаивающего почесывания вонзить лезвие ножа в сердце. И вот это чувство в момент нанесения смертельного удара, это чувство властелина судьбы, и жизни, вызывало в нем восторг. Вся дальнейшая процедура - пьянка, обжорство – не интересовали его. Только на комплимент в свой адрес - «А ловко ты его ножичком-то, а?» - он откликнулся, и вышел из состояния мечтательной задумчивости, в которой пребывал после убийства. Однажды это его чувство заметил Гвоздь – вор в законе, который зашел к соседу на свеженинку. Заметив огонь и опьянение в глазах «счастливчика», после того, как тот заколол животное, он все понял. И через пару месяцев Вася получил от него первый заказ. Убить надо было несговорчивого барыгу. Жадного хохла, который нагло отказывался платить дань «нашим ребятам». Хохла вывезли за город, а затем все было суматошно и глупо, и чуть не сорвалось. «Бойцы» Гвоздя – бестолковые и пьяные громилы потащили хохла из машины, охаживая его тумаками. А тот, здоровый мужик, начал яростно сопротивляться, и двоих вырубил, еще двое остановились, испугались, и чуть было не убежали. И только он, Василий, хладнокровно вытащил пистолет и сделал выстрел в голову, как в поросенка. Тогда Гвоздь его выделил второй раз и навсегда. И доверял уже любое убийство только ему одному. Хотя контроль, конечно, был. И он это знал и чувствовал. Впоследствии он делал все меньше выстрелов, сводя их обычно к двум – первому - на поражение, и второму – контрольному, в голову. Никогда он не чувствовал угрызений совести, сочувствия. Вся философия жизни была для него проста: кто сильнее и хитрее, тот убивает. А слабые, "интеллигенты" - это ягнята, которых всегда убивали, и будут убивать. Докторишки, да учителя. Сами, небось, мучают в школах, да в больницах так, что белый свет с копеечку кажется. Убивают морально. Деньги вымогают, взяточники. Но приходит и их черед. Было у него убийство, которое он сделал для своего удовольствия. Он хорошо помнил обиды. Врача убил за то, что тот без очереди его не принял, и не выписал больничного. Долго выговаривал ему, как начальник. Его зарезал ножом, как поросенка. С тех пор он загубил много душ, не задумываясь о том, что из себя представляет каждый убитый им человек. Он легко освоил снайперскую винтовку, и на расстоянии еще уверенней отправлял на тот свет своих жертв. Первый заказ от олигарха Володи он получил еще два года назад, и убил тогда мэра небольшого городка. Ему было совсем неинтересно знать, что убитый им человек имел троих детей, и убит он им только за то, что отказался брать взятку за неуплату налогов от олигарха Володи. Получил тогда Василий очень хорошие деньги, и вот сейчас с радостью получил от него новый заказ уже на нескольких человек. Ему их представили, как грабителей банка, которые прикидываются романтиками — альпинистами. Убить их надо было в небольшом селе, куда они должны были сегодня приехать. По этому селу он проехал на стареньком москвиче, рассмотрел искомую избу, расположенную на окраине, что было для него удачным. Знал он также, что живет в избе один дед, что также упрощало задачу. Он спрятал машину в нескольких сотнях метров от избы, и изучал поле действия в бинокль, ожидая прибытия всех заказных. Арсенал он имел богатый — от ПТУРСа до пистолета.

Брось в него камень.

Душный июньский день заканчивался, и вечерняя прохлада освежала, врываясь ветром в раскрытые окна автобуса. Высокие сосны обступали дорогу, ползущую по крутому склону горы. Где-то далеко внизу блестела река. Душистый, хвойный запах, и живописный пейзаж навевали задумчивость. Мрыга с Любой напросился в попутный автобус с челноками. Поездка была удачной, и челноки имели немного свободного времени, чтобы расслабиться. Возвращались, как всегда с разговорами, песнями. А затем. Все произошло быстро и невыносимо обидно. Автобус остановили трое. С автоматом и пистолетами. Стрельнули вверх, парализуя волю к сопротивлению. Отняли все деньги у челноков, золотые цепочки срывали. Не спеша, порылись в огромных сумках. Забрали кожу, аппаратуру, пару ящиков водки. На прощанье один сказал: «Если ментам кто-то настучит, под землей найдем - замочим!». Мрыга, единственный мужик в группе был обескуражен более всех. Он кусал губы. Его рюкзак, старый и рваный бандиты смотреть не стали, посмеявшись над мужиковатым Мрыгой - «Ищи золото, геолог!». Затем грабители спокойно вышли из автобуса и направились к своему «жигуленку». Скидали внутрь награбленное, и тут случилось неожиданное. Их машина не заводилась. Стартер с надсадой завывал, но мотор не реагировал. Мрыга быстро перемахнул к водителю автобуса, и крикнул: «Заводи!». Водитель включил зажигание. Двигатель взревел с пол оборота. «Давай назад!» - торопил его Мрыга, а тот уже на полном газу включил заднюю передачу. Автобус рванулся назад, разворачиваясь в сторону машины грабителей. «А теперь вперед!» - Мрыга снова кричал на ухо водителю то, что тот уже понял, и сам начинал делать. Автобус остановился, и двинулся в сторону бандитского «жигуленка», мотор которого начал заводиться с чиханием. Бандиты, рассевшиеся в кабине, поняли, наконец, планы автобуса, и стали открывать двери, один высовывал автомат в окно. Время для всех остановилось. Секунды тянулись мучительно, движения, словно в замедленной съемке, стали плавными. Вот оба бандита поняли, что выскочить из машины не успевают, а автоматчик никак не мог вывернуть дуло, и палил в воздух. Вот завелся мотор, и «жигуленок» рванулся места. Но автобус, отрезав ему все пути к отступлению, пролетал уже последний метр. Раздался грохот, и скрежет. Последняя автоматная очередь пробила крышу автобуса. «Жигуленок» швырнуло к обочине, и он покатился в обрыв, перевернулся, и, пролетев несколько метров, зацепился за деревья, и повис на боку. Грабители стали пинать заклинившие двери, безуспешно пытаясь их открыть, разбивали окна. Мрыга стоял с челноками на краю обрыва. Он вновь взял инициативу на себя: «Всем собирать камни, и носить сюда!» Женщины отправились собирать камни, а Мрыга с двумя самыми отчаянными девушками начал метать камни в грабителей, руки и ноги которых уже торчали из окон, и они вновь пытались стрелять по своим жертвам. Но теперь уже жертвами стали бандиты, несмотря на оружие, которым пользоваться не могли, заблокированные в перевернутой машине. К тому же грабители получили травмы при падении. После нескольких бросков раздались вопли раненых уголовников. Камни попадали в цель. Через несколько минут все было кончено. Забитые до полусмерти камнями, грабители не могли уже двигаться. У места побоища останавливались машины. Скапливался народ. Все молча наблюдали заслуженную расправу. Из разбитой машины вытащили полуживых грабителей, и разобрали отнятые вещи. Мрыга с Любой тут же уехал на другой попутке.

***

На окраину деревни незаметно подъехали две машины. Из одной вышли Мрыга с Любой, из другой Композитор, Стас, Лелька. Третья подъехала чуть позже, поодаль и остановилась среди деревьев. Из нее вышел Семен.

В избе на деревянном столе лежали слитки золота, желтые блики от которых играли на бревенчатых стенах, придавая колдовской антураж сборищу за столом. Сверкающие кирпичи разъезжались в стороны. Тут дед услышал слабый звук подъехавшей машины, сделал знак всем лезть в подпол, который имел выход во двор.

За происходящим в избе наблюдал в ночной бинокль Василий из москвичонка. Рассмотрев источник огненных бликов — стопку золотых кирпичей, он заерзал, и забормотал: «Так вот тут какая романтика». С другой стороны за домом наблюдал Семен, и легко заметил еще одну подъехавшую машину, которая остановилась, чтобы перекрыть дорогу. В ней сидел олигарх Володя с охраной. Он всегда предпочитал двойную страховку.

В какой-то момент Василий увидел, что свет в избе погас, и быстро двинулся к дому, взбежал на крыльцо, и сделал несколько длинных очередей из автомата в окно. Кроме звона разбитой посуды и стекла ничего не прозвучало в ответ. Он напрягся, пинком открыл дверь, и ворвался внутрь, делая еще несколько очередей из автомата по углам. В доме было пусто. За атакой наблюдал Володя с охранниками. Киллер вышел во двор, стал обходить амбар, внимательно осматривая его. Вдруг он получил выстрел из дробовика, и упал. Друзья облегченно вышли из укрытия, и двинулись к своей машине, где их встретил Володя с охранниками: «Ну, что геологи, пора сдавать урожай родине — охранники забрали тяжелые рюкзаки — мне только эти мешки, а вам все остальное снаряжение. Я дарую вам жизнь». Под дулами автоматов друзья остались у своей машины. Володя с охранниками подошел к своему джипу, где они снопами упали на землю от нескольких коротких очередей. Расстреляв олигарха и его команду, Семен вышел из укрытия: «На выезде вас ожидает ОМОН. Село блокировано». Стас шел к дельталету с тяжелыми рюкзаками. Джип двинулся к окраине села. Там его встретили Мэгги с хозяином. В момент обыска над ними пролетел дельтаплан. Генри понял, что клад летит по воздуху и начал метаться, кричать в трубку про вертолет. Но к блокпосту уже подъезжал отец Любы с представителями администрации и репортерами. Американский хозяин Мэгги быстро сыграл отбой и тронулся восвояси, вертолет не потребовался. Журналистам показывали найденные бумаги — карты, дневники, нумизматику, награды царских времен. Золото выгружал из дельталета Стас, приземлившийся в одиночестве на знакомом месте — на даче Любы.

Финал.

В здании аэропорта сидели двое девушек, и трое молодых людей. Они негромко беседовали.

- Да, это отстойная страна, она обречена.

- Сырьевой придаток, колония. Эти русские вечно будут искать свой путь, вымучивать из себя загадку, и оставаться рабами.

- Поэтому я выбрал Америку - это свободная страна — Стас держал под руку Лельку, которая поправила:

- Но вначале мы заедем я Швейцарию.

• Кому-то надо разгадывать загадки. Смотрите, не утоните там в кисельных берегах - Композитор с Любой и Мрыгой помахали на прощанье друзьям.

2003-06.09.2014. Юрий Генч.