Доза бессмертия.

Доза бессмертия.

Голдман.

Голдман, с трудом переставляя исхудавшие, старческие ноги, подошел к сейфу, убедился, что документы, драгоценности, акции - все на месте. В глубине души шевельнулось знакомое чувство удовлетворения, отдающее удовольствием. Удовольствие обладания деньгами, а значит властью в этом мире. Но власть и деньги это единственные доступные источники удовольствия для его души - невидимой части существа Голдмана. А вот видимая часть Голдмана - его тело – это удручающее зрелище. Какое оно может дать удовольствие? Одновременно с жалостью и ненавистью он осматривал свое дряхлое тело, с которым ему придется сегодня распроститься. Он вспоминал счастливые минуты, пережитые, благодаря этому телу: золотое детство, юность, первую любовь, первую женщину. Сейчас он владел остатками того тела. Это было так давно! Через 80 лет использования этого тела оно уже не столько живет, сколько умирает. С ним придется расстаться. Этому телу пора на вечный покой. 20 лет назад он вложил огромные деньги в создание своего клона, и теперь пришло время получить новое, юное тело. Все эти 20 лет его запасное тело где-то росло, набиралось сил, взрослело. Под надзором врачей, и медсестер тело правильно питалось, регулярно выполняло физические упражнения. Мозг развивался нормально, но без того, чтобы оформиться в полноценную личность. Необходимы были только навыки самообслуживания, и минимальные общечеловеческие знания. Он обратился к своему желтушному, худосочному телу, с арбузным животиком. Восковая, дряблая кожа, просвечивающие узоры сизых вен. Затуманенные катарактой глаза, седая, плешивая голова. Что может дать такое тело душе, кроме постоянного чувства угнетенности? С каждым годом ему было все более мучительно даже просто видеть себя в зеркале. Скрип туго-подвижных суставов, ноющая поясница, и множество других болей и неприятных ощущений измучили его, и он с нетерпением ждал минуты, когда его душа окажется в новом теле. Чувство плотской любви давно уже притупилось в нем, и забылось. Оно было погребено, как под толстой коростой, под множеством перенесенных болезней, под рубцовыми, склеротическими тканями. Диабет, старческие сосуды, и дряблое, как тряпка, сердце, не только не могли уже давать ему удовольствие от жизни, а лишь постоянно напоминали ему о желанной избавительнице от этих страданий, о смерти. Он забыл уже о том, как в юности каждую свободную минуту своей жизни мечтал только о женщине, только о том, чтобы быстрее обладать объектом своих вожделений. И этот чудный, мощный стимул для получения удовольствия был трансформирован в постоянное стремление зарабатывать деньги. Уже с юности он воспитывался, как механизм для зарабатывания денег. И с годами это занятие стало доставлять ему почти физическое, сладострастное удовольствие, особенно, когда к его капиталу добавлялись нули. Каков он был, когда заработал первый миллион?! А затем первую сотню миллионов, первый миллиард! Сколько было азарта в погоне за ними, сколько счастья в обладании! Вот она сублимация! Вся энергия, все стремление к удовольствию трансформировалось в жадность к богатству, в неутомимое, алчное стремление увеличивать свое состояние. И поэтому все последние годы он мечтал лишь о том, как будет работать, имея новое, сильное, и здоровое тело. Как сможет зарабатывать еще больше денег и увеличивать свое состояние. И стать единственным, самым богатым, и недосягаемым. Любовь, секс, да просто наслаждение жизнью – как-то отодвинулись от него за 20 последних лет. И, предвосхищая свое обладание новым телом, он не связывал его с сексом, он мечтал лишь о том, что сможет еще больше заработать. Голдман припомнил, что где-то в 55-летнем возрасте он заметно взбодрился, когда ему сделали операцию аортокоронарного шунтирования. Тогда исчезли боли в груди, одышка, и он стал вновь быстро ходить, и мог подолгу сидеть за рабочим столом. Но нового сердца у него не появилось, и уже через 10 лет все возвратилось на круги своя. Дряблую мышцу сердца, сколько не накачивай кровью, не заменишь! Клеточные механизмы, гормональная комплектация - прежние! За свою жизнь, несмотря на рекомендации врачей, он так и не смог заставить себя регулярно заниматься физкультурой. Единственное, что он приучился делать, это ежедневные прогулки. И они заметно сохранили ему здоровье. Но избежать старости и смерти еще никому не удавалось. Пока. Пока не научились создавать клоны. И он был в числе первых, кто заказал себе клон. Заказал и заказал. Это было продуманное вложение капитала 20 лет назад, с определенными ожиданиями. Бурные события меняющегося мира занимали его мысли и чувства. А бизнес тем более менялся почти революционно. За всем надо было успевать. Заказал, и заказал. Он забыл и думать о своем клоне. Но вот в прошлом месяце ему пришло приглашение готовиться к операции «по перемещению в генетически идентичный молодой целостный организм». К операции «замены старого тела на новое». Весь этот год он размышлял о том, как это будет происходить, и что за этим кроется? Вульгарное перетаскивание старческого мозга в юный череп, а тем более, пришивание старой головы к молодому туловищу – это наивные фантазии прошлого века, как сказал ему врач. Сможет ли одряхлевший старческий мозг, с полуразрушенными сосудами выжить хотя бы час под напором юной бурлящей крови 20-ти летнего сердца? Этот кисельный мозг быстро превратится в кровавое месиво. Нет, в новое тело будет перенесена полная информация его личности. Его матрица. Его душа. Все, чем обладала и обладает его душа, и все, что есть в его памяти, будет тщательно записано вначале на суперкомпьютер, а затем размещено в нейронах клона. В этом смысл и величайшие достижения новых технологий. И это займет изрядное время. Причем эта его матрица будет храниться в памяти компьютера 50 лет. До того времени, пока не появится необходимость в новом клоне. А затем, по согласованию с заказчиком новая душа – второго поколения, и старая будут сопоставляться, и будет конструироваться новый, более совершенный тип личности. Голдман размышлял над этим, и пытался понять, с какими проблемами он столкнется после выполнения этого фантастического эксперимента над самим собой? Какие психологические отношения будут у него с его внуками, для которых он станет ровесником? И с детьми, младше которых он станет? А в дальнейшем, когда он пойдет на обретение второго клона? Ведь это уже шаг к бессмертию! Лимузин прикатил Голдмана на зеленые аллеи клиники. Доктор лично встретил его, и проводил в кабинет.

- Начнем с того, что вы мне покажете новую обитель моей души – объявил прибывший пациент, который привык диктовать окружающим.

Они вошли в сверкающую кафелем операционную. На двух креслах лежали покрытые простынями тела.

- А почему двое? – удивился Голдман.

- Мы работаем только с подстраховкой, и с гарантией. Есть ничтожно малый шанс с неувязками при размещении вашей матрицы в новом теле, и мы с этим уже сталкивались. Поэтому, при первых же затруднениях мы поместим вашу матрицу во второй клон.

- А почему бы сразу для страховки не размещать мою матрицу в оба клона?

- Мы предусмотрели этот вариант. Тогда, если оба перемещения пройдут удачно, то вместо одного может появиться два Голдмана, а это уже конфликт.

- Да, пожалуй, разумно. А что будет с тем дефектным, неудачным клоном?

- Если это произойдет, мы его сохраним для вас и продемонстрируем. Содержаться он будет у нас, на пожизненном пансионе, при необходимости могут быть использованы его органы для пересадки в ваше новое тело.

- Хорошо. Откройте.

Обе простыни были сняты, и Голдман увидел великолепные юные мужские тела, с матовой кожей, рельефной мускулатурой, курчавыми волосами. Оба мужчины были одинаковы, как близнецы, и спали. В обоих он узнавал самого себя в юности, но только гораздо более сильно развитого физически. Голдман присматривался к глазам, которые были закрыты. Доктор предупредительно сообщил:

- Все органы чувств, включая глаза, уши и все тело соответствуют вашему телу в 20-ти летнем возрасте, можете не волноваться. Просто оба этих клона уже под наркозом, и с их нейронов стирается последняя информация.

- Как вы думаете, доктор, возникнут ли у меня психологические проблемы после обретения нового тела? И в чем они будут заключаться?

- О, это отдельная тема, и нами она досконально проработана.С вами будут заниматься психолог и психоаналитик сразу после перемещения. Это будет что-то вроде курса обучения владению новым телом. Пожалуй, это будет похоже на обучение пилотированию самолета. Но очень быстро вы все освоите, и даже перестанете замечать свое новое тело. Жизнь возьмет свое.

- Итак, с чего мы начнем? – Голдман продолжал управлять ситуацией – Сколько времени займет вся эта процедура?

- По нашим расчетам сама процедура инсталляции матрицы вашей души в новое тело продолжится не более трех часов. Затем три дня отводятся на осваивание моторики, и всех остальных базовых физических ресурсов нового тела. Вы научитесь уверенно ходить, бегать, прыгать, плавать. Одновременно вы будете более активно задействовать свою психику, которая обретет новое вместилище, и новые возможности. Этот процесс займет около недели. Хотя, конечно, положительные эмоции от нового тела вы будете испытывать много лет, а потому психологическая поддержка продолжится в традиционном варианте с учетом вашей личности.

- Я готов. Мои: адвокат, телохранитель, и секретарь будут находиться рядом со мной.

- Тогда нам придется переодеть их в стерильную одежду.

- Переодевайте.

***

Месяцем раньше. Переселение души. Часть 1.

Полгода Игоря упорно тренировали, он испытывал физические и психологические перегрузки. Выполнение его миссии должно было принести миллиарды, и на него не жалели денег. Последняя процедура, которой его подвергли, называлась «Создание психологического иммунитета». Его убедили, что это будет приобретение психологической сопротивляемости к любым стрессам, и деформирующим влияниям. «Любого человека можно довести до безумия, заставить подчиняться - внушал ему инструктор – но существуют технологии, помогающие справляться с самыми запредельными, и стрессовыми нагрузками. Именно такой иммунитет вы и получите». Его усадили в мягкое кресло, спинка которого опустилась, и он оказался спелёнутым плотной тканью, в которой невозможно было пошевелиться. Он дремал, и не заметил, что за его спиной, головой к голове, на таком же кресле находится тело другого человека. Тело клона. Оба кресла были соединены проводами, и трубками. В вену ему ввели раствор, и все вокруг поплыло. Затем стало вдруг очень страшно, т.к. глаза его покрыла плотная повязка, и он почувствовал вонзающиеся в его голову иглы, которые проникали внутрь черепа, но он то ли уснул, то ли потерял сознание от дикой боли и леденящего ужаса. Лежащее рядом тело откликалось на его реакции, напоминающие агонию. Наконец, оба тела затихли, и спали какое-то время. Пробуждение пришло с дикими головными болями. Его освободили, и покатили в каталке, т.к. он не мог стоять. Второе тело было увезено в противоположном направлении, в другую палату. Он не сознавал, что его душу и психику перенесли, и они находятся уже в новом теле, в теле клона Голдмана. В светлой палате на белоснежных простынях он отлеживался несколько дней. Он потерял счет времени, и словно рождался заново, вживаясь в новое тело. Ему приносили пищу, с ним разговаривали разные люди. А он ощущал себя, словно после тяжелой, мучительной болезни с потерей памяти. Он с удивлением узнавал свое тело, и учился пользоваться им. Он, словно заново учился ходить, разговаривать, всматривался в свое лицо, которое казалось совсем чужим. «Может быть, мне сделали пластическую операцию?». Ему подтвердили это — да, пластическая операция, и обновление тела это часть программы создания суперагента. Самыми мучительными были ночи, когда приходил один и тот же кошмар. Огромный краб скальпирует клешнями его голову, вскрывает череп, и вынимает мозг. Затем он отпускает его с пустым черепом, без мозга. И его тело, лишенное разума, проходит сквозь стену палаты, как тень.

***

В палате лежит больной. В нем с трудом можно узнать Игоря. Он поседел, постарел, и глаза его стали пустыми. Он постоянно стремится что-то мучительно вспомнить, и не может. Его приводят на беседы к психиатру. Его тело лишено души, лишено разума. Он, словно растение, и даже говорит с трудом, словно трехлетний ребенок, путая слова и понятия. У него отмечается странная синхронизация прихода кошмара с другим Игорем, психика которого находится в новом теле – клоне. Их палаты находятся рядом, разделенные стеной, к которой оба подходят со странным чувством, поглаживая ее, всматриваясь в нее с разных сторон. Новый Игорь с каждым днем выздоравливает от смертельно тяжелой и опасной процедуры переноса психики из одного тела в другое. Он становится нормальным, энергичным человеком. В это же время опустошенное, бездушное тело Игоря, которое наблюдает психиатр, гораздо медленнее восстанавливается. Но восстанавливается именно бездушное тело. Тело Игоря не помнит себя, своего имени, оно полностью слабоумно, и только постепенно восстанавливает навыки самообслуживания. В этом теле нет души, психики. Из него высосали душу. Периодически у него возникают приступы ярости, и он набрасывается на стену, пытается ломать ее, бьется, царапает. В это время с противоположной стороны стены испытывает такое же беспокойство тело клона – Игоря, нового хозяина его души. Он тоже подходит к стене, что-то ищет, затем мечется, испытывая непонятную тревогу. На третьи сутки нового Игоря — клона переводят в отдаленный лабиринт здания, в новую палату, и он освобождается постепенно от ночных кошмаров. Проходят недели, и новый Игорь вполне выздоровел, окреп, беседует с докторами, инструкторами, регулярно ходит в спортзал, готовится к выполнению миссии. С ним занимаются психоаналитик и психолог. Его новому телу всего 20 лет, оно быстро восстанавливается после операции переселения в него новой души. Новый Игорь приобретает спокойное, умиротворенное настроение, хотя иногда его посещают состояния задумчивости, и тоски. Родное, опустошенное, бездушное тело Игоря тоже крепнет, но оно остается слабоумной тенью, а не человеком. Но положительные изменения у него тоже наблюдаются. Он становится спокойнее, приступы ярости бывают все реже, он осваивает навыки самообслуживания, что является большим достижением, по мнению его лечащего врача. И только чаще других бывающая у него санитарка, приносящая пищу, и убирающая его палату, замечает, что с ним происходит гораздо больше изменений, чем это видно психиатрам. Она видела полные скорби, и слез глаза Игоря, когда он брал ее за руку, подводил к стене, и говорил: «Кто я? Где моя душа?». Глаза были наполнены такой тоской, что ей становилось страшно. Санитарка старается не показывать вида, что знает о больном больше, чем врачи, но боится вступать с ним в контакт, т.к. везде есть видео-наблюдение. Пациент, словно зная об этом, обращается к ней так незаметно, и тихо, что она сама стала испытывать к нему особую нежность и доверие. Сегодня, когда она стала убирать в его палате, он коснулся ее руки, и шепнул: «Найди мою душу!». Эти слова, произнесенные шепотом, ужасали ее, но вызывали жалость и любовь. Она невольно прониклась сочувствием к нему, и стала думать, как ему помочь.

***

В это время вокруг нового Игоря, помещенного в тело клона Голдмана, находятся нормальные, энергичные люди. Он уже на полусвободном режиме, совершает поездки в город с инструктором. Учится плавать, водить машину. Живет в пансионате. Санитарка, не зная совершенно деталей происшедшей операции, угадывает связь нового Голдмана - Игоря и ее слабоумного подопечного. Она наблюдала из коридора ту страшную операцию над обоими телами. Она догадывалась, что произошла какая-то подмена. Один из 2-х клонов — близнецов, которые росли в их клинике, как куклы, т. к. были «тупые и ничего не понимали», точнее говоря, памяти у них не было. И вдруг один из них после операции стал на глазах умнеть и превратился в настоящего мужчину. А тот, настоящий мужик, которого привезли откуда-то из города, вдруг потерял память. Угадывая в этом какую-то преступную тайну, которую прячет от людей хозяин клиники, она начинает свое собственное расследование. Она решается на выяснение всех обстоятельств, зная о наказании, которое ей грозит. Но ею движет безотчетное, сильное чувство. Она запомнила татуировку на руке слабоумного, и срисовала ее на бумагу. Встретившись с новым Игорем, во время разговора она показала ему этот рисунок, приложив его к тому самому месту руки, где она находилась у прежнего Игоря. Новый Игорь насторожился от неожиданного действия сиделки, но успокоился от ее обещания держать все в тайне, и тут же задумался. Он узнает татуировку, вздрагивает, и в его памяти что-то пробуждается. Он бросает взгляд в зеркало, и вдруг видит свой забытый истинный образ, который мелькает там, но тут же на смену ему приходит его нынешний, совсем другой облик. Новое, совсем другое тело, и лицо. Он начинает упорно копаться в своей памяти. Все сведения, которые ему дали инструкторы и врачи, заключались в легенде, будто он является лучшим курсантом, и ему предстоит выполнить особо важное задание. Медицинский центр, в котором он находится, создал ему новое тело и новую психику. Теперь он является суперагентом. Он прошел курс физических тренировок, и изучает досконально информативную базу своей миссии: свою новую автобиографию и характеры родственников, местоположение офиса, состав управляющих, внешность знакомых, и многое другое. За несколько недель он должен освоить новую для него профессию — миллиардера, а точнее, умение совершать сделки и зарабатывать деньги. Для этой цели каждую ночь он спит в наушниках и слушает лекции по экономике, истории, политике. Таким образом, в клинике появился лже- Голдман, а точнее — Голдман — Игорь, и был практически уничтожен, т. е. лишен души настоящий Игорь.

Отчет об этих событиях звучал в кабинете руководителя, который диктовал: «Первый опыт перемещения психики в донорское тело клона успешно осуществлен. Стерильный мозг клона получил новую душу, – он сделал паузу, затянулся сигаретой, и продолжил – извлеченную из мозга донора, а тело донора, источника души, помещено в архив (как устаревшая книга). Одушевленный клон успешно проходит адаптацию - про себя же он подумал – Если привнесение души в тело бездушного клона можно назвать одушевлением, то изъятие души из тела - духовным опустошением» – он усмехнулся своим рассуждениям.

***

Переселение души. Часть 2.

Старого Голдмана уложили в кресло, надели шлем со множеством проводов. В вену ему ввели иглу, начал капать раствор. Голдман быстро стал засыпать. Резкие боли от проникновения электродов в голову он не успел почувствовать, т.к. погрузился в наркотический сон. Рядом в креслах, в таких же шлемах, лежали два клона. Второй из клонов – Игорь, и его можно было узнать по едва заметной татуировке на запястье, которую он сделал себе сам. Началась процедура. Зашипели трубки, загудела аппаратура. На мониторе появилась надпись: считывание информации началось, инсталляция в первый клон запущена. Мелькали надписи, мигали лампочки, подергивался первый клон. Ровный гул аппаратуры усыплял. Адвокат, телохранитель, и секретарь, утомленные наблюдением за процедурой, наконец-то уснули. Врач, одетый в стерильный халат, с маской на голове, включил подачу снотворного доверенным лицам Голдмана, по привычке подстраховываясь, и оказался прав. Телохранитель не спал, а только делал вид. Он, почуяв поступление какого-то газа в свою маску, вытаращил глаза, стал дергаться,и пытался сорвать маску. Но снотворное уже подействовало, и он тут же уснул. Убедившись, что все уснули, доктор набрал на клавиатуре новую команду: инсталлировать дополнительную матрицу в первый клон.И тут же тело первого клона задергалось в конвульсиях, как и старое тело Голдмана. Через полчаса появилась надпись: «инсталляция второй матрицы в первый клон успешно завершена». И вновь врач набрал команду: возобновить инсталляцию с матрицы донора. Через три часа, когда процедура закончилась, появилась надпись, что перемещение двух матриц Голдмана и Майкла успешно проведено в первый клон. Вторая, дополнительная матрица Майкла — молодого наркомана была инсталлирована в первый клон намеренно, с целью упрятать душу истинного Голдмана в испорченный клон. Проснувшимся трем представителям Голдмана было сообщено, что удачный перенос матрицы был проведен во второй клон, а в первом клоне произошло повреждение мозга, и он оказался испорчен. Новое тело Голдмана, в которое «была проведена удачная инсталляция» (на самом деле с этим телом ничего не проводилось) — это новое тело с татуировкой на запястье, поместили в палату, где проходил весь дальнейший период адаптации. В этом теле была матрица Игоря с усвоенными им подробно всеми возможными сведениями о Голдмане. Все оставшиеся, подноготные сведения о Голдмане Игорь должен был усвоить в эти несколько дней адаптации. Cамые интимные, скрытые сведения из памяти Голдмана будут представлены Игорю после считывания их с матрицы. Игорь только делал вид, что вживается в новое тело: учится ходить, совершая неловкие падения, осваивая координацию. Весь этот театр разыгрывался для трех доверенных лиц Голмана, и для его родных. Телохранитель, забывший подозрительный эпизод с введением снотворного в операционной, усердно помогал своему помолодевшему хозяину. В его реакциях на это превращение были и умиление, и удивление оттого, что обновленный хозяин иногда опережает его самого в реакциях. Конспиративные встречи доктора и нового Голдмана (Игоря) продолжались. Доктор со своим подопечным успевал обсудить ход внедрения в новую жизнь миллиардера, вносил поправки в планы. Непродолжительное, дозированное общение Годмана — Игоря с доверенными лицами внутри клиник, в период адаптации также активно использовались Игорем — Голдманом и его хозяином — владельцем клиники для уточнения самых закрытых сведениях и планах. Частые встречи врача с Голдманом не вызывали подозрений у окружения Голдмана, т.к. официально касались необходимых мероприятий. Готовился заказ уже целой партии клонов для детей Голдмана. Это был выгодный заказ для клиники. А для родственников Голдмана перспектива омоложения стала привлекательной после того, как они увидели поразительные результаты омоложения их отца, и дедушки. Странные и подозрительные события происходили в это время с первым клоном, в который реально была перемещена матрица души Голдмана, но с дополнительной матрицей еще одного человека. Первый клон сразу после инсталляции был помещен в отдельную палату, т. к., по официальной версии у него развилась тяжелая форма шизофрении. Удивительного в этом ничего не было, т. к. две матрицы, помещенные в один мозг неизбежно начинали конфликтовать, что и произошло с первым клоном. Он был скрыт от посторонних глаз. Причина шизофрении была прекрасно известна доктору, который намеренно ввел вторую матрицу в первый клон Голдмана. Эта была матрица наркомана и психопата, и наличие в мозгу первого клона двух чужеродных, конфликтующих личностей: психопата и Голдмана гарантировало полную неадекватность и недееспособность этого клона. Этот клон был одержим манией преследования, и припадками бешенства. Называл себя настоящим Голдманом, бесился, колотил стены, вопил от негодования при встрече с психиатром:

-Негодяй, грабитель! Это ты поместил меня в двойную тюрьму, с целью отнять мое состояние! Первая моя тюрьма это твоя клиника, а вторая – это безумная голова шизофреника, в которую ты переместил мою душу.

При этом клон действительно периодически говорил совершенно другим голосом, и нес всякий бред от имени какого-то Майкла. Для подтверждения необходимости изоляции этого клона его продемонстрировали доверенным лицам, и самому Голдману. Увидев безумного, беснующегося клона, они согласились с этим.

***

Пролетела неделя. Обновленный Голдман (он же Игорь) выписался из клиники в новом теле, и «возвратился» в свой дом. В течение первого месяца визажист ежедневно с утра накладывал ему на лицо морщины, а волосы мелировал сединой. Делалось это для того, чтобы более успешно адаптировать миллиардера к его окружению. Чтобы появление помолодевшего Голдмана не было шоком для близких ему людей, и не вызвало бы психологического отторжения. Но постепенно, с каждым днем визажист разглаживал морщины на лице, и через месяц Голдман «помолодел окончательно». За это время возродившийся Голдман втянулся в привычный для него режим работы, возобновил управление своим состоянием. Но появилась и новая привычка. Привитые в клинике навыки регулярных занятий спортом давали о себе знать, и подчиненные Голдмана удивлялись не только его помолодевшему виду, а и его регулярным походам в спортзал и бассейн. Им все чаще казалось, что они имеют дело с внуком Голдмана, а не с ним самим. От зорких глаз матерых помощников Голдмана не укрылось, что их хозяин с приобретением нового тела потерял хватку в бизнесе. У него не было уже того самого «нюха» на деньги, который был когда-то. Новый хозяин старательно выполнял все технические дела управления, но был лишен азарта, и чутья в зарабатывании денег. Они относили это к неизбежным последствиям непростой операции. С первого же дня после выписки из клиники в доме Голдмана работала молодая горничная, имевшая с ним близкие отношения. Это была та самая сиделка. Этот шаг также был продуман врачом, контролировавшим весь процесс внедрения этого лже – Голдмана. Речь шла не только о необходимости поддержания ровного гормонального фона, без всплесков и поисков приключений, а и о постоянной слежке. Скоро вся прислуга знала, что горничная является одновременно и любовницей нового Голдмана.

Заточение Голдмана.

Очнувшись после процедуры, прежде всего, Голдман ощутил свое мощное, полное сил тело. Как будто он сбросил с себя тяжелый скафандр — старческий организм. Он пошевелил руками, ногами, почуяв непривычную силу, и легкость движений. Чувство обновления было во всем теле. Его перевезли в отдельную палату, и только тут он обратил внимание, что в его голове кто-то постоянно что-то шепчет, и комментирует:

-Ну, вот опять дурдом. Сколько же я буду мучиться, и жить за решеткой?

Голдман удивился звучанию чужого голоса в своей голове, и тут же вступил с ним в контакт:

-А ты еще кто такой? Какого черта тебе надо в моей голове? Откуда ты взялся?

Но услышал резонное возмущение:

-Нет, это ты кто такой? И какой черт затолкал тебя в мои мозги?

Голдман ответил на него вполне обоснованно:

-Я, между прочим, заплатил большие деньги за то, чтобы жить в этом молодом теле, и в этой молодой голове. Заказ этот был оплачен еще 20 лет назад, а вот ты как оказался здесь?

Молодой голос задиристо парировал:

-Ну, теперь понятно, с кем я имею несчастье оказаться рядом. Ах ты, старая обезьяна, пень трухлявый, да твои мозги давно засохли, а тебе самому давно пора не в новое тело, а в крематорий.

-А вот этого не дождетесь! Я жив, и вполне здоров, а галлюцинации в форме голосов современной медициной излечиваются!

Но протест прозвучал с новой силой:

- Это я-то галлюцинация? И это мне говорит истлевшая мумия?

И они наперебой стали ругать друг друга, изрыгая проклятия, и угрозы. Взаимные нападки, и упражнения в злословии продолжались довольно долго. Наиболее выразительно этот спор проявлялся внешне. Выражение лица, гримасы менялись быстро и вызывали целую гаму чувств — гнев, презрение, сарказм, удивление, или смех. Первым остановился Голдман. Несколько минут он молчал, и слушал, как его оппонент в полной тишине костерит его последними словами. Как и ожидалось, злобное красноречие все же иссякло. Оба замолчали. После паузы Голдман высказал предложение своему собеседнику, если так можно выразиться, потому что слова обоих спорщиков звучали внутри одной головы, а вне ее заметны были только гримасы на лице, и шепот с разными интонациями. Да еще округлившиеся глаза, которые косили то в одну, то в другую сторону, словно высматривая невидимого собеседника. Итак, Голдман произнес:

- Теперь я понял. Мы оба оказались по какой-то причине в теле клона, которого создали на мои деньги. Подозреваю, что у тебя таких денег нет. Два слова о себе. Я – Голдман, владелец 10 миллиардов, и выберусь из любой ситуации, тем более, что теперь я молод и силен. Еще вчера, перед перемещением в это тело я был 85 летним стариком. А теперь расскажи ты о себе.

Его оппонент со вниманием выслушал Голдмана, и сообщил в свою очередь:

• А я – Майкл, мои родители миллионеры – голливудские артисты, мне было 15 лет, когда они разошлись по 10 - му разу, а я впервые напился варева из конопли, и попал в психушку. С тех пор меня стали постоянно упрятывать за решетку, почему-то считая меня наркоманом - психопатом, и, похоже, надо мной делали медицинские эксперименты. Но ведь я уже давно не употребляю наркотики. Мне 20 лет, и я действительно не знаю, кой черт затолкал меня в эту голову? И что такое клон, я также смутно представляю.

Этот разговор двух личностей в одной голове наблюдали через видеокамеру доктора и заинтересованные лица. Они собрались на обход. В это время разговор Гуд и и Майкла продолжался.

Голдман уточнил:

- Мы вместе находимся в одной голове и управляем одним телом. А теперь давай посмотрим в зеркало и выясним, в чьей голове идет расщепление мозгов.

Двое владельцев одной головы подошли к зеркалу, и стали рассматривать общую голову и лицо. Сразу же Майкл притих, и сказал:

- Да. Пожалуй, такой рожи я не знаю, и выглядел раньше я совсем по-другому.

Тогда Голдман уверенно добавил:

- Зато я узнаю самого себя, каким был в юности, и подтверждаю, что стал еще более привлекательным, чем прежде. Поэтому, давай договоримся, мой невольный и недовольный компаньон. Я буду командовать, а ты будешь мне помогать. Все же на моей стороне и возраст, и опыт, и право собственности на это бренное тело и на мозг – вместилище наших душ. Если ты будешь беспрекословно мне подчиняться, то я тебе не предъявлю счет за пребывание в моей голове после полного освобождения. И, если все пойдет удачно, то – одна голова хорошо, а две – лучше. Хотя, судя по всему, твоя голова является исключением из этого правила. Именно без твоей головы было бы гораздо лучше.

Во время этого странного разговора двух человек в одной голове, лицо гримасничало, а руки ощупывали его, и жестикулировали. Причем каждая рука по своему. И санитар, который следил через окошечко за пациентом, уверялся в том, что в палате находится настоящий, опасный шизофреник. Как раз в это время к палате подошли несколько человек. Это были: хозяин клиники клонов, психиатр – лечащий врач шизофреника - Голдмана, и новый Голдман – Игорь, со свитой из адвоката, телохранителя, и секретаря. Психиатр услужливо произнес:

- А теперь посмотрите на первый клон, в котором произошел припадок во время переноса матрицы, и, как осложнение развилась тяжелая шизофрения.

Все стали рассматривать точно такого же, как Голдман - Игорь, юношу, но находящегося за решеткой, и странного поведения. Этот юноша бранился, неожиданно меняя голос, и самым диким образом гримасничал:

- Ах вы, балбесы, как же вы допустили такой обман, что позволили упрятать своего хозяина за решетку! - выкрикивал он, обращаясь к телохранителю, адвокату и секретарю:

- Ведь это я – настоящий Голдман, а вы мои доверенные лица. Тот, который сейчас рядом с вами — самозванец! Прекратите этот балаган! Выпустите меня немедленно отсюда - лицо при этом выражало надменность и гнев, голос звенел приказным тоном. Но затем вдруг на лице появилась юношеская дурашливость, пальцы заходили веером, тело стало пританцовывать в полуприсяди, и прозвучала рэперская скороговорка:

- Эй, ты кабан! Упаковался, и доволен? А про меня забыл? А травку мне принес? А ну, дай косячок! Выдерни меня отсюда, эй ты, педрило! Сам на воле балдеешь, а меня в дурдоме гноишь, мерзкий извращенец!

Голдман – Игорь, и его свита, преодолевая брезгливое отвращение, торопились поскорее отойти от этой зарешеченной двери, от этого вопиющего раздвоения личности. Инстинктивно все отторгали от себя это безумие, и охотно соглашались с выводом врача о том, что лечение этого больного продлится долго, а надежд на выздоровление почти нет. Всем стало ясно, что сумасшествие – это осложнение операции. Всем, кроме телохранителя, который в голосе этого «шизофреника» в его гримасах, и движениях угадывал настоящего своего хозяина. Но телохранитель боялся об этом говорить вслух, т. к. все было уже решено, сомнений в подлинности настоящего, обновленного Голдмана — не было. Этим настоящим Голдманом был Голдман — Игорь. Но незаметно летели дни, и поведение шизофреника в палате стало меняться. Настоящий Голдман, обладавший даром убеждения, и имевший преимущество возраста перед Майклом, сумел убедить его подчиняться ему во всем для общей же пользы. Стараясь быть возможно мягче, Голдман сказал:

- Мы с тобой уже поняли, что оба стали жертвами этого врача – преступника. Меня он поместил вместе с тобой в одно тело, чтобы завладеть с помощью другого клона, моим состоянием. А ты нужен здесь лишь для того, чтобы я выглядел полным идиотом, и чтобы меня, а значит, нас обоих не выпускать из психушки. Но ведь и тебе эта тюрьма не по нраву, поэтому давай покумекаем вместе, как отсюда выбраться, а потом уж мы найдем способ восстановиться в своих правах и каждому заиметь свою черепную коробку.

Майкл соглашался во всем, но говорил, что в силу своей молодости ему трудно бывает молчать. Особенно, когда собирается народ:

- Пойми, что мне всего 20 лет, и я хочу тасоваться и прикалываться и хочу иметь телку каждый день и каждый час. И вообще я не люблю думать. Мне нравится танцевать, двигаться, балдеть. Это ты старый пень привык думать о смерти. Но я готов делать все так, как ты придумаешь, лишь бы дать деру отсюда. Командуй, Гадзилла!

Это были уже первые успехи. Первый выигрыш на пути к победе. Голдман не обижался на прозвище, и только напряженно придумывал вариант выхода из этой шизофренической ситуации заточения в одну голову двух личностей. Осваивая свое новое тело, оба владельца обнаружили, что имеют равное влияние на него, и оно подчиняется только при согласованном желании обоих. Если только один из них отказывался, то никакое действие не было возможным, тело не могло сделать даже шага. Наблюдая себя в зеркале, и занимаясь выполнением физических упражнений, Голдман обнаружил, что владение его телом более эффективно осуществляет Майкл, вероятно, в силу своей молодости. А он более эффективно управляет настроением, мыслями, имеет гораздо больше воспоминаний, и способен влиять через них на общий тонус. Более того, он быстро понял, что оживление воспоминаний, связанных со страхом, удается ему легко, и сильно подавляет Майкла. Ведь со многими страхами в своей короткой жизни Майкл еще не встречался, и поддавался их влиянию очень сильно. Голдман, также в силу большего жизненного опыта, к тому же мог более умело манипулировать людьми, и однажды продемонстрировал это Майклу. Это произошло, когда в очередной раз санитарка пришла убирать их палату. Санитарка была привлекательной и молодой и давно не давала покоя Майклу. Когда во время очередной уборки палаты, она придвинулась близко к кровати, Голдман почувствовал, что его рука потянулась к ягодицам девушки. Он мысленно обругал Майкла, и остановил руку, но сказал вслух:

- Мадемуазель, когда вы приходите в эту палату, здесь становится ярко и светло, как от солнышка. Вы даже не представляете себе, как мучительно день за днем, оставаясь молодым и сильным, находиться за решеткой. Но у вас-то, конечно, все прекрасно. Вы такая милая, и у вас такая стройная фигура, что невозможно удержаться от желания погладить вашу чудную кожу – и тут он разрешил руке прикоснуться к телу девушки, и погладить ее руку. Девушка опешила, но приняла ухаживание, и услышала новые комплименты – Как вас зовут, моя прелесть? Я буду просить врача, чтобы он позволил вам заниматься со мной, как инструктору. Чтобы вы занялись со мной, например, лечебной физкультурой и массажем. Санитарка оторопела от радужных перспектив, и ответила:

- Меня зовут Ангелина, и я буду рада вам помочь.

Голдман с трудом удержал свое тело от прощального объятия с милой девушкой, и подавил нарастающее сексуальное возбуждение:

- Ничего с нами не случится, Майкл, если ты сегодня опять помастурбируешь! А любовью с этой девочкой мы займемся очень скоро, только не надо гнать лошадей! - В ответ ему Майкл затараторил — Ах, ты, старый садист! Извращенец! Между прочим, столбняк между ног — у нас обоих, и нам обоим придется мастурбировать, вместо того, чтобы получить неотложную помощь от этой девушки, а ты скотина отказываешься от нее, и продолжаешь общие страдания!

Но, поворчав друга на друга, оба спокойно уснули в одной голове и в одном теле.

Обмануть шизофрению.

Голдман убедил своё Alterego - Майкла, что в первую очередь им необходимо выбраться из психбольницы, а затем уже заняться следующим этапом полного освобождения. Для этого он составил следующую инструкцию для Майкла:

- Ты должен отвечать за ту часть головы, которая заведует движениями. И жить и работать в этой сфере. Твоя обитель это центры, которые обеспечивают движения. Остальное — память речь, общение с людьми — мое. Ты постараешься проявлять себя только в движениях, причем в довольно резких, и импульсивных. В тиках. В момент этих подергиваний можешь ругаться. Но в остальное время не говори ни слова, кроме как мысленно и, обращаясь только лично ко мне. Мы будем симулировать нервный тик. И нас переведут в неврологическую клинику, а там уже далеко не тюремный режим.

- Старик, а ты молодец! Откуда такие глубокие познания в медицине? Ты врач, что ли?

- Нет, мне просто приходилось общаться с невропатологом по поводу моего внука, который страдает этой болезнью.

- У тебя что, уже внуки есть?

- Да, представь себе.

- Ну, ты даешь, старик! Значит и у меня есть внуки? От этого можно приколоться!

- Давай сосредоточимся на теме. К нам подходит психиатр. Ты молчи, и лишь время от времени можешь дергаться. А я буду говорить.

К палате подошел психиатр, и, обратился к Голдману:

- Если вы не против, я буду называть вас – Голдбойз. Золотые мальчики, оттого, что вас двое.

- Мм, я соглашусь на новое имя, но пусть оно будет – Гудя, мне так больше нравится, так меня называла в детстве мама.

- Хорошо. Ну, так как вы себя чувствуете, Гудя?

- В целом неплохо, если не считать решеток, хотелось бы уже ходить на прогулки. Хотелось бы плавать в бассейне. Неужели этого нельзя мне разрешить, доктор? А еще мне понравилась девушка, которая убирает в нашей палате, хотелось бы иметь возможность пообщаться с ней – во время этой длинной тирады на лице и в теле Гуди нарастало напряжение, и, наконец, оно прорвалось в виде бурного танца, который психиатр наблюдал с сочувствием. Гудя припрыгивал, нецензурно ругался, широко расставленными пальцами тыкал туда – сюда, присаживался, и выполнял нижний дикий брейк. Доктор отодвигался от танцующего пациента, но тот вдруг остановился, и спокойно продолжил говорить:

- А еще хотелось бы позаниматься в танцевальном зале, или в тренажерном. Надеюсь это возможно?

• Хорошо, я организую.

Психиатр осторожненько направился к выходу.

С тех пор встречи с психиатром протекали в более спокойной обстановке. Речь Гуди все реже содержала в себе одновременные высказывания двух людей, и двух разных по тембру и интонации голосов. Но неожиданные подергивания, и пританцовывающие движения тела Гуди становились все более заметными, часто повторялись, и тревожили психиатра. Они становились приступообразными, и продолжались по несколько минут строго по часам. Гудя признался, что его внук страдает нервным тиком. Психиатр, обсудив с главврачом появление нервного тика у клона, предложил перевести его в неврологию для обследования. И в один прекрасный день Гудю повезли по городу в неврологическую клинику. Он горящими глазами смотрел на широкую улицу, витрины, на толпы народа, и вновь оба голоса враз зазвучали в одной голове:

-Вот это да! Наконец-то! Вот бы сегодня оттянуться! Я бы пошел в китайский ресторанчик, покурил бы кальян, да снял бы телочку - зашептал скороговоркой Майкл, но в ответ строго заговорил Голдман - Ах, ты, бестолочь! У тебя одно только безделье на уме! Да в первую очередь нам необходимо спрятаться, найти укромное жилье, и адвоката. А еще раньше нужны деньги — но Майкл не унимался - Да пошел, ты Гадзилла! Хочу телку, и ресторан. Хочу кальян и пиво!

Сопровождающий санитар с привычным сожалением посмотрел на своего говорящего двумя голосами подопечного, и подумал, что, пожалуй, врач ошибся, переводя больного на полусвободный режим в неврологию:

- Ну, да ему виднее.

А в это время разговор в голове Гуди продолжался:

• В первую очередь нужно вспомнить своих знакомых, к которым можно обратиться за помощью.

Прибыли в неврологию, где невропатолог осмотрел пациента, услышав комментарии по телефону:

- Это клон, его имя – Гудя. У него был тяжелый шизофренический психоз, который удалось купировать, но сейчас на первый план выдвинулись нервные тики. Именно поэтому мы переводим его к вам. Ко всему прочему он требует охраны, т.к. может сбежать.

- Нужен отдельный пост, который нам сложно организовать. Уж от вас-то периодически сбегают буйно - помешанные, а про нас что говорить? Поэтому охранник пусть будет вашим.

Невропатолог хотел снять с себя лишнюю ответственность.

- Мое дело вас предупредить – санитар повторил вслух то, что и было написано в сопроводительной бумаге. Все это время Гудя сидел на удивление спокойно, слушал разговор медиков. Но в его глазах читался уже совсем другой сюжет. Хозяином ситуации должен стать он. Его поместили в отдельную палату, где вместо решетки был охранник, который надел ему наручники, и прицепил к кровати. Когда в палату вошла медсестра, Гудя начал биться о кровать, пританцовывать, дергаться. В наручниках при этом он выглядел страдальчески. Корчился от боли на запястьях, но продолжал дергаться. Медсестра, сочувствуя симпатичному молодому больному, заявила охраннику:

- Здесь что, тюрьма? Он что – убийца?

Охранник мялся, не зная, что ответить:

- Нет, но мне сказали, что он может убежать. А как я смогу это предотвратить?

- Отцепи его сейчас же, ты, каратель! Заруби себе на носу — здесь лечат больных, а не карают. Это тебе скажет и мой доктор.

С этого дня Гудя был свободен, и ему не надевали наручники, продолжалась только охрана сотрудника, который располагался на соседней койке. Но Гудя не спешил с побегом, а с охотой участвовал в жизни отделения: общался больными, помогал медсестрам. Он стал своим человеком для всех. Периодически у него наступал «нервный припадок, нервные тики», которые все больше походили на выступление уличного брейк-дансера. И совсем неслабые. И медсестры, и больные с удовольствием смотрели эти выступления. Вечерами, перед отбоем, когда заканчивались процедуры, и больничная суета несколько утихала, в холле для свидания с родственниками начинал свое выступление Гудя, под песни такого же, как он самородка из больных. Этот пациент включал мобильник с ритмом. И начинал свое выступление. Он что-то говорил, то ли жалуясь, то ли уговаривая кого-то. Но постепенно его голос становился требовательным и он, словно вызывал на бой противника, угрожал ему. Постепенно поднимаясь от мольбы до протеста и боевого клича, он делал паузы, во время которых ему подпевали две милые девушки, с повязками на руках. Гудя выходил, похлопав по плечу своего охранника, и подхватывал речитатив солиста, они говорили одно и то же или что-то разное, перекрикивая друг друга. Гудя при этом начинал делать выразительные движения руками, подкрепляя ими свою речь и свои гримасы на лице.

В голове Гуди в это время звучал начиналась прелюдия к выступлению:

- Ну, что Гадзилла, тряхнем стариной? Давай выползем на свет, чертов шизофреник! Покажем людям, что мы живы и можем еще кому-то, что-то преподнести!

Майкл в таких случаях начинал первым, и заводил своего старшего собрата по несчастью, который отвечал ему:

- Давай, чумовой балдежник, оттянемся! Твой выход, возмутитель спокойствия!

И затем Гудя выдавал такие номера, вращаясь волчком, стоя на руках, выбрасывая ноги, вставая на мостик, что собиралась толпа зрителей, которые уходили от телевизоров, и любовались только на него. Девушки смотрели на его танцы с восхищением. Персонал над ним подтрунивал, но все относились с симпатией. Он заметно выделялся среди остальных пациентов клиники активностью, и общительностью. И совершенно не производил впечатление психбольного. Он сумел заработать карманные деньги, ухаживая за тяжелобольными, и нося передачи. И даже за свои выступления вечерами перед больными и персоналом он собирал мелочь в шляпу. Обследование в клинике дало неожиданные результаты. Такой энцефалограммы, как у этого больного, невропатолог еще не видел. Вместо одного были оба доминирующие полушария. Доминанта периодически смещалась, и могла меняться на протяжении нескольких минут. На звонок от психиатра невропатолог ответил:

- Пациент уникальный, его можно представить и на консилиуме. А в плане шизофрении - да, побольше бы нам таких шизофреников, жизнь бы лучше была. Диагноз нервных тиков подтвердился, но эти тики очень необычны, и превращаются в нормальные танцевальные движения, которые ваш больной прекрасно уже контролирует. Он дает представления у нас в клинике. Не слабые. На его концерты собираются толпы больных и персонала со всех отделений. Это наш любимец. Скоро вы его можете забрать.

Сообщение невропатолога насторожило психиатра, он доложил об этом хозяину клиники, и решил на следующий же день забрать своего больного. Как оказалось, опасения его были не напрасны, но запоздали. Вечером Гудя сбежал. Он прекрасно освоился с новой клиникой, знал выход и стоянку такси. С охранником у него установились дружеские отношения. К тому же он заработал карманные деньги, и спокойно исчез из неврологии, уехав на такси. В городе Гудя снял жилье, и нашел работу. Его приняли мыть посуду в ресторан. Для начала его это вполне устраивало. Он уже прекрасно владел своим телом, полностью контролировал его, и почти не допускал на людях одновременного звучания двух внутренних голосов. Только в минуты крайнего волнения у него возвращалось это неприятное явление. Он флиртовал с официанткой, и собирался провести с ней вечер. Но официантка больше волновала Майкла, а Гудю заботила встреча с адвокатом, и восстановление в правах хозяина миллиардного состояния. Он также был уверен, что его уже разыскивает хозяин клиники клонов. И действительно, он нашел сообщение в газете о побеге из клиники опасного душевнобольного, маньяка. Гудя боялся слежки, и чувствовал себя напряженно. Первая встреча с адвокатом произвела на него благоприятное впечатление. А на Майкла особенно. С этой милой девушкой, только что получившей диплом, и работавшей под началом известного юриста, было приятно общаться. Она была из тех редких созданий, которые еще не потеряли наивной веры в добро, и в людей. Ко всему прочему, Салли, которая прошла курс тренингов у психолога, взяла имидж простушки, чем располагала клиентов, но действовала, и рассуждала она весьма прагматично:

- Судя по всему, этого толстосума реально облапошили, поместив с ним в клон вторую личность - наркомана. И вполне реально, что у него есть огромные деньги, и я смогу хорошо на этом заработать - думала Салли. Она предвидела, что за ее клиентом начнется охота, и поэтому решила обговорить дальнейшие действия с хозяином юридической конторы. Тот похвалил помощницу, и вместе они наметили план. Первым этапом надо было заключить договор с Гудей о том, что ему будут оказываться не только услуги адвоката, но и проводиться расследование. Вопрос охраны также стоял остро. Но пока еще у Гуди не было достаточно наличных денег, чтобы обеспечить все это и договор имел фьючерсный характер. План был таков. Вначале надо было опротестовать через суд необоснованную принудительную госпитализацию, и провести независимую судебно-психиатрическую экспертизу. Одновременно надо было подать исковое заявление на нарушение условий контракта владельцем клиники клонов, который истинного заказчика упрятал вместе с психбольным клоном в психиатрическое отделение, как шизофреника, а своего человека поместил во второй клон, который уже вступил во владение состоянием. Главная экспертиза предстояла в суде с целью установления настоящей личности Голдмана. Идентификация личности представлялась самой сложной за всю историю таких ситуаций. Тем более, что вначале надо было уточнить идентичность тел клонов, а затем доказать их полное различие по психическому содержанию. И это должно быть вполне решаемой задачей, т.к. обязательно есть глубоко личные сведения, которые знает и помнит только настоящий Голдман, и его близкие. Но не знает тот, поддельный, которого «натаскали» по биографии, и внедрили в клон и в семью. Гудя напряженно, опасаясь слежки, трудился в ресторане, закрутил роман с официанткой, и мечтал о Салли.

Голдман – Игорь. Голди.

События в доме Голдмана развивались не по плану. Не все удалось предвидеть даже психологам. Обновленный Голди только первое время вызывал умиление в семье, но уже вскоре наметились конфликты. Новому Голдману не нравилось, что он целыми днями должен корпеть за рабочим столом, а его нерадивые отпрыски только развлекаются на его же деньги. Особенно этим грешили внуки. Дети, которым было уже далеко за 40, еще как-то старались делать вид, что трудятся, но и они при первой возможности старались сбежать на гулянки, и в турпоездки. А вот внуки совсем не думали о работе. Им было интересно только тусоваться с друзьями, да ездить на машинах с подружками. Они выклянчивали деньги у родителей, с утра накачивались пивом, и уезжали развлекаться. Голдман очень быстро все это заметил, т.к. у него обострились и слух и зрение, и появилось свободное время – он быстрее, чем раньше справлялся со своими обязанностями. Он стал слышать шушуканье за своей спиной, которое по привычке позволяли себе слуги:

- Хозяин вкалывает хоть в старом теле, хоть в новом, а внуки дурака валяют, да деньги транжирят. Так-то любое состояние можно профукать.

Голдман - Игорь, получив первые подтверждения по бездельникам внукам, тут же поручил телохранителю организовать слежку за ними, и предоставить ему видеозаписи их похождений. Скоро на его столе лежали видеоматериалы. Он устроил семейный совет, пригласив детей, и внуков, и продемонстрировал эти записи. Они представляли крутую смесь непристойностей, попахивавших криминалом. Например, за эпизоды с несовершеннолетними девочками эмигрантками его внуков вполне могли посадить в тюрьму. Просмотр прошел в гнетущей тишине, и напряженном молчании. Голдман спросил своих потомков:

- У кого есть предложения? - Комментариев, понятно, не было -

- В таком случае, учитывая, что мои любезные внуки предаются пьянству, и разврату, запустили учебу, и совершенно не хотят работать, я принимаю следующие решения. Первое по учебе. Оба внука не сдали экзамены за весеннюю сессию. Оплату за дальнейшую учебу я прекращаю впредь до успешной сдачи ими экзаменов – как вы их сдадите, за какие деньги – ваши проблемы. Второе. Проживать в своем доме разрешаю только по законам образцового общежития – вовремя ложиться, и вставать. На питание с завтрашнего дня вы зарабатываете себе сами. Мой секретарь предложит вам самые надежно оплачиваемые места работы на первые две недели, затем вы будете искать себе работу сами, или добиваться продления срока контракта на представленных местах. Через два месяца вы сами будете оплачивать свое жилье или в моем доме, или там, где вам понравится. Каждое воскресенье жду всех на семейный ужин. Если нет вопросов, желаю успехов, и до воскресенья.

В гробовом молчании прозвучала тирада помолодевшего деда, после чего он легким шагом отправился в бассейн. По совершенной случайности секретарь нашел работу для обоих внуков в том же ресторане, где трудился Гудя, скрываясь от слежки. Домой Гудя не решался являться во избежание скандала, с повторным помещением в психиатрическую клинику, и собирался это сделать после встречи Салли с личным адвокатом Голдмана. Хозяин клиники клонов с первого дня побега Гуди навел подробные справки о его поведении, и выяснил, что слухи о его тяжелой шизофрении сильно преувеличены. Санитар из его клиники подтвердил, что Гудя уже до перевода в неврологическую клинику сильно изменился в поведении в лучшую сторону, и раздвоение с ним случалось все реже, а целенаправленное поведение преобладало. В неврологии уже и пациенты, и персонал наблюдали его, как психически здорового человека, и, кроме нервных тиков в первые дни пребывания там, не замечали никаких расстройств. Еще более заметно стало умение Гуди общаться с людьми, и привлекать их на свою сторону. Оценив все эти сведения, хозяин клиники решил, что Гудю необходимо убирать, и как можно скорее. А операцию вступления во владение состоянием Голдмана форсировать. Был приглашен самый опытный киллер, и первым он должен был найти и убрать Гудю, а затем, после выполнения миссии и Голдмана – Игоря. За несколько дней Голдман - Игорь должен был предельно заострить конфликт с детьми и внуками, устроить громкий семейный скандал, и переписать завещание, в котором он должен был завещать свое состояние одному благотворительному общественному фонду, которым через подставных лиц распоряжался хозяин клиники клонов.

***

Гудя продолжал работу с адвокатом. Первый экспериемнт, который предложила провести Салли на суде с лже-Голдманом (Голдманом - Игорем), состоял в том, что он должен был знать о детском тайнике Гуди, в котором тот прятал свои первые «драгоценности». Если же Голдман об этом не знал, то тем самым суд должен был получить веское доказательство, что в клинике клонов произвели подмену хозяина и детских и взрослых богатств на самозванца. Детский тайник - шкатулка находилась в дупле старого дуба. Об этом знала только младшая сестра Гуди, которой он показывал его. И вот идет заседание суда, на котором в качестве ответчика присутствует Голдман — Игорь, а представитель истца задает вопросы:

• Ваша честь, мой подзащитный не может пока присутствовать в зале судебного заседания по понятным причинам, т. к. он оклеветан, и противозаконно помещен в лечебницу для умалишенных. Не совершив ни единого преступления, он может быть задержан, и водворен в закрытое лечебное учреждение. Произошло это по той причине, что присутствующий здесь не настоящий Голдман занял его место во втором клоне, и, пользуясь полным внешним сходством, завладел его имуществом и фамилией. Вопросом, который разоблачит этого преступника, является детский тайник, о существовании которого знал только он и его сестра. Итак, вопрос к ответчику такой — где располагался детский тайник Голдмана, в котором он прятал свои детские «драгоценности»?

Адвокат ответчика пытался опротестовать вопрос, но судья отклонил протест. Присутствующая в зале суда 80-ти летняя сестра Голдмана со вниманием ожидала ответа. Эта свидетельница была приглашена адвокатом скрывающегося истца.

• Но, прежде чем, ответчик ответит на этот вопрос, я спрошу его почтенную сестру

• Скажите, пожалуйста суду, был ли в детстве тайник у вашего брата, в котором он прятал свои драгоценности, и кто, кроме него знал об этом тайнике? - сестра медленно поднялась для ответа:

• Да у моего брата в детстве был тайник, в котором он хранил свои детские драгоценности. Об этом тайнике знали только я и он, потому что однажды совершенно случайно я увидела, как он пользовался этим тайником. После этого он вынужден был посвятить меня в свою детскую тайну.

Тут ответчик закачался, и упал. Вызвали доктора, и ему начали оказывать медицинскую помощь. Судебное заседание было прервано.

Ресторан.

Особый, ресторанный дух привычен только завсегдатаям и персоналу. Это непередаваемый дух наслаждения всем, что могут дать деньги. Первый атрибут богатства это ресторан. Регулярное дорогое удовольствие от обычного питания. Дух обоняемой, осязаемой и пожираемой вкуснятины. Ресторан - храм чревоугодника. Жизнь ресторана начинается вечером, когда нарядная и богатая публика лениво подтягивается к этому злачному заведению. Входят сюда вальяжно и неторопливо, окунаясь в задрапированный полумрак интимных светильников. Разглядывая рассеянно меню, клиенты предаются неспешному течению времени и лакейскому уходу. Предвкушая наслаждение яствами, они ведут неторопливые беседы, поглядывают по сторонам, кивая знакомым, и изучая новичков. Марочные вина, нежная музыка, холуйская предупредительность официантов предрасполагают к благодушию. На подносах под охраной белых салфеток появляются салаты, закуски, напитки. Разнообразные блюда и диковинные приправы распаляют аппетит, желание пить, и получать удовольствие. И счастливые обладатели крупных сумм предаются пьяному веселью, впадая в разнузданность наслаждений. Уже хочется всего и сразу. Уже малейшие препятствия на пути сумасбродных капризов раздражают. Уже самая громкая музыка недостаточно громка. Любимые мелодии всплывают в памяти одна за другой, и их хочется тут же слышать. Но главный взрыв разгула начинается, когда на эстраде появятся музыканты. И от тихой, и дополняющей интимный полумрак музыки посетители легко переходят к зажигательным танцам. Музыканты торопятся исполнять заказы. Танцы даже в самых скромных и неловких посетителях возбуждают чувственность и темперамент. Уже одежды мужчин и женщин не скрывают откровенно эротическое либретто ресторанного представления. Умиление, экзальтация легко переходят во вспышки гнева. Первые смачные поцелуи, и тесные объятия могут завершиться скандалами. Недалеко уже и до потасовки, или до настоящей драки. Это, смотря по тому, какая публика подберется в этот вечер. Обычно драчунов официанты высчитывают заранее. Их нетрудно угадать по насупленному и отрешенному виду. Они, как в трансе, ходят, едят или танцуют, но в какой-то момент, словно проснувшись, набрасываются на других клиентов. Их петушиный пыл пробуждается вспышкой ревности, нечаянным словом, жестом, или невесть чем еще. Надо заметить, что в посетителях, имеющих обычные, а точнее, самые заурядные профессии, после нескольких рюмок вдруг просыпаются таланты артистов, певцов, музыкантов. А некоторые обнаруживают свою причастность к редким, забытым в седой древности сословиям. Кто-то вдруг становится недоступным и заносчивым, как самурай. Легко заметить, что почти каждый вечер в ресторан наведываются монахи шаолиньского монастыря, судя по тому, как энергично они демонстрируют бойцовские телодвижения в самый разгар вечера. За одним из столов обязательно окажется фокусник, за другим – конферансье, который неутомимо весь вечер будет представлять программу. Несмотря на огромное разнообразие реальных и выдуманных профессий, самая типичная для женщин, посещающих ресторан, это – путана. Таким смутным словом обозначают представительниц древнейшей профессии, трудовая вахта которых наиболее удачно начинается в этом пункте роскошного общественного питания. Надо заметить, что остальные женщины, не имеющие никакого отношения к путанам, в процессе ужина в ресторане все больше ощущают себя ими. И не слишком страдают от этого. Возможно потому, что каждая женщина, хоть на один вечер своей жизни мечтает быть путаной.

В этот вечер в самом шикарном ресторане города волею судеб одновременно оказались два близнеца, каждый из которых называл себя Голдманом. Это были близнецы, клонированные и выращенные по заказу старого владельца огромного состояния. И в одном из клонов был настоящий владелец этого состояния, в другом клоне было подставное лицо, которое должно было завладеть состоянием настоящего Голдмана и перевести его на разные счета для организатора этой аферы. Пикантным дополнением к случайному появлению близнецов в одном месте было появление здесь же его внуков, направленных сюда на работу. Внуки робко постучались, и их провели в кабинет администратора, где они стали слушать первые наставления, не встретившись пока со своим омолодившимся дедушкой, да еще в двойном экземпляре. Пока внуки объяснялись с администратором ресторана по поводу своих будущих обязанностей, один из клонов в подсобке мыл посуду, и поглядывал на публику. Вдруг он заметил самого себя входящим в зал во фраке, и с красивой молодой особой. Первые комментарии в перенаселенной голове клона были от Майкла:

- Вот это телку отхватил твой братец! Похоже, он не только твои бабки захапал, пока мы с тобой в психушке парились! - Гудя, также успевший заметить все это, и задетый беспардонным комментарием самозванца, перебил его освоенным лексиконом:

- Ты, чума, отвянь от меня, и без тебя тошно! - Чума ответила:

-Да не грузись, Гадзилла. Сейчас мы его отоварим. Будет знать, паскуда, как на чужое бабло западать! Пойдем, я ему настучу в бубен - и пальцы клона заходили веером.

- Вот только этого не надо! Нас быстро увезут обратно в психушку, не врубаешься, что-ли? Прошу тебя, остановись — и Гудя с трудом принял спокойную позу. Затем он укрылся за полками, и продолжил свою работу, подглядывая за двойником. Ни один из близнецов не обратил внимания на вошедшего в ресторан невзрачного клиента, который уселся в тени за отдельным столиком, и, обнаружив первым Голдмана - Игоря, тоже стал внимательно следить за ним. Затем посетитель прогулялся по залу, стараясь быть незамеченным, и, когда проходил мимо раздаточной, вдруг заметил второго Голдмана - Гудю, которого именно в этот момент позвал повар, и Гудя вышел из укрытия. Посетитель сделал стойку, как охотничья собака, увидевшая дичь. Он еще раз оглядел обоих близнецов – одного в одежде кухработника, а другого во фраке, убедился в своей двойной удаче. Он поговорил по телефону с кем -то. И, похоже, получил подтверждение, что услуги киллера выросли в цене вдвое. В это время администратор вел внуков по кухне, показывая им, что они будут делать. Официант, подошедший обслуживать Голдмана, изумился до нельзя, обнаружив разительное сходство посудомойщика с богатым клиентом. Он пошел к стойке передать заказ, и выискивал глазами подсобного рабочего, похожего на клиента, как две капли воды, чтобы поделиться этой новостью. А невзрачный посетитель, который являлся киллером, нанятым хозяином клиники клонов, приступил к выполнению заказа. Он прошел из зала в раздевалку персонала, взял униформу кухработника, надел ее, и двинулся в раздаточную, где видел второго Голдмана – Гудю. Попутно взял со стола огромный нож, прикрыв его подносом, и направился к своей жертве. Движения его были быстры, точны, и не суетливы. Он действовал, как заведенный механизм. Расстояние между жертвой и охотником неудержимо сокращалось, и оставалось два шага до исполнения заказа. Некоторые повара заинтересовались новичком в униформе, но тот небрежно здоровался, делая вид занятого, и вполне своего человека. Гудя, налитый злобой, не отрываясь, смотрел на своего двойника, про которого ему как раз рассказывал официант:

- Ну, как две капли воды похож на тебя, Гудя. У тебя что, брат есть?

Гудя с досадой отвлекался от саднящего душу зрелища, слушая тупой вопрос. Тут к нему подошел вплотную киллер, и резким движением ударил Гудю в спину длинным тесаком. Но совершенно случайно, именно в этот момент, озлобленный Гудя отвлекся, наконец, от созерцания своего двойника, и также быстро, с раздражением повернулся к официанту, чтобы врезать ему по шее. Внезапным поворотом, и неожиданным взмахом руки он отвел удар ножа киллера, и получил только царапину. Но все трое – официант, Гудя, и киллер обнаружили нечто шокирующее: явный, смертельный удар разделочным ножом, который был совершенно случайно парирован фехтовальным приемом. Два выразительных, почти танцевальных телодвижения двух человек — удар и парирование — завершились такими же яркими позами недоумения. Киллер замер в досаде и бешенстве, официант в ужасе, Гудя в животном страхе. Мысленно Гудя прокричал сожителю по черепной коробке:

-Ну, выдавай же скорее все свои брейки, чумовой Майкл! Спасай!

В голове Гуди вдруг наступила небольшая пауза, сменилась доминанта, и зазвучал ритм. Внутри головы произошла рокировка. Умный, но трусоватый Гудя спрятался куда-то в дальний угол сознания, а на свет вышел Майкл, почти подросток, дерзкий, и наглый. Он, растопырив пальцы, в полуприсяди что-то быстро начал говорить. Перед ним стоял киллер с горящими глазами и огромным кухонным тесаком. А Майкл - Гудя, растопырив веером пальцы,  обращался ко всем окружающим, и к нападающему на него киллеру. Майкл — Гудя зажигал всех, привычно возбуждаясь от присутствия публики и особенно от реальности смертельной схватки. Официант охал, и пытался убежать, но от страха не мог двинуться с места, а Гудя — Майкл стал защищаться, пританцовывая, и выговаривая какие-то странные фразы. Он хватал время от времени, все, что попадет под руку, и этим защищался, а киллер в бешенстве наносил новые удары ножом. В какой-то момент Майкл - Гудя фехтовал мутовкой, попавшей ему под руку, затем шваброй. Ему удавалось защищаться то уклонами, то, используя подносы, как щит, то, швыряя в противника продукты, то опрокидывая горы посуды, от которых тот, в свою очередь, тоже уклонялся, если успевал. Но большую часть этой схватки Майкл — Гудя бесстрашно пританцовывал перед своим убийцей, падая, поднимаясь, нанося встречные удары посудой, и что-то напевая, или выговаривая. Психологически он подавлял наемного убийцу неожиданным видом самообороны — танцем, и встречным дерзким разговором, а также великолепной реакцией и чувством дистанции. Он делал киллеру подсечки и подножки. А его речитатив с танцевальными движениями доводил киллера до бешенства:

• И откуда — ж ты вылупился, ублюдок? Я занимаюсь тут делом, никому не мешаю, и вдруг прибегает какой-то недоносок и пытается меня замочить. Да я ж, тебя самого полью томатным соусом, и зажарю вот на этой сковороде! Подотри свой вонючий зад, ты, гандон дырявый! А вот я тебя кипятком ошпарю! А сейчас я буду делать из тебя котлету по-киевски!

Киллер от этих словесных нападок и от неуязвимости жертвы терял хладнокровие, злился, промахивался, уставал. Но комические, танцевальные падения и промахи скрывали под собой настоящий смертельный поединок. Вокруг бьющихся собирались зеваки, а главное, подошли администратор с внуками, которые быстро встали на сторону человека, невероятно похожего на их деда, включились в ситуацию, и тут же внесли свою лепту в поединок в виде добавки из продуктов для киллера. Еще немного и они схватили бы его, но он вовремя сориентировался, бросил неудавшееся покушение, и, разозленный донельзя, ретировался, скрываясь от лишних глаз. Привлеченные звуками борьбы в сторону раздаточной стали поглядывать посетители ресторана, в числе которых был и Голдман – Игорь. Только музыканты продолжали играть, как в трансе покачиваясь в такт мелодии, на тему которой импровизировал Майкл - Гудя. Измазанный кровью, Гудя — Майкл оказался в центре внимания, ему делали перевязку. Внуки, пораженные неожиданной встречей с дедом, и его подвигами, недоумевали, но оказывали ему свое уважение. Издалека узнав своего брата, да еще в окружении внуков, Голдман – Игорь поторопился взять свою спутницу под руку и исчезнуть из ресторана. Он сообщил о происшествии своему хозяину - владельцу клиники клонов. Тот дал категорический приказ быстро забрать все, что есть ценного из сейфа, и исчезнуть из дома. Голман — Игорь возвратился домой, открыл сейф, достал все акции, деньги, драгоценности, сложил в спортивную сумку, и быстрым шагом направился к выходу.

***

Гудя — Майкл, перевязав раны, сказал своим внукам:

- Да, я подрабатываю в этом ресторане, потому что я — ваш настоящий ваш дед, и меня преследуют настоящие мафиози, а тот, кто поселился в нашем доме, и отправил вас сюда работать — подставной самозванец. Он там только для того, чтобы завладеть моими деньгами. И все это подстроил хозяин клиники клонов. Внуки почувствовали в этом человеке темперамент их настоящего деда, но опасались переключения в режим рэпа, и звучания чужого голоса. В то же время они вспоминали отчуждение, которое веяло от того деда, который отправил их работать, и с которым они были знакомы уже месяц. Внуки были в замешательстве. Все еще колеблясь, они поехали с дедом в дом. Буквально перед домом они разминулись с машиной близнеца деда. И началась погоня. Гудя с внуками гнались за Голдманом — Игорем, по улицам города и не сразу заметили, как сзади их догонял автомобиль киллера. Они увидели его только после того, как он открыл стрельбу. Машины перевернулись. Оба близнеца едва выбрались из горевших машин, внуки сделали это гораздо быстрее, и бросились наутек от стреляющего из автомата киллера. Внуки бежали в одну сторону, братья в другую.

Наконец близнецы, убегая от наемного убийцы, оказались вместе в небольшом помещении. Погоня отстала. И они тут же начали выяснять отношения. Гудя сделал рокировку внутри головы и выпустил вперед своего партнера — Майкла. Схватка между двумя клонами — близнецами грозила стать смертельной. Но после обмена несколькими ударами оба услышали звуки погони. Киллер вновь настигал их. «Зачем убивать друг друга, когда сюда идет наш общий убийца?». Эта фразу произнесли оба враз. Оба разошлись по углам и стали караулить киллера. Братья, почти читая мысли друг друга, быстро обезоружили преследователя.

• А теперь поговорим - сказал Гудя -

• Или потанцуем - подхватил возбужденный голос Майкла. Но Гудя быстро успокоил второго владельца его головы. Голдман -Игорь продолжил:

• Поговорим про наши дела. Наконец-то мы — родные братья нашли друг друга, и можем теперь жить вместе.

• Какой ты мне брат? Ворюга и грабитель. Куда ты перевел все мои активы, мерзавец?

• Поверь, я это делал не по собственной воле, а по заказу того, кто создал нас. Я был вынужден подчиняться ему. Меня поместили в это тело из моего родного, которое нисколько не хуже этого. Ведь я не был стариком, как ты. Мне было 30 лет. Меня подставили без моего согласия. Но с этого момента я не буду убегать от тебя, и соглашусь на любой суд и даже на тюрьму. Только нужно ли это тебе? Подумай. Ведь в тюрьме будет сидеть твой родной брат-близнец, и активы, которые я перевел, ты без меня не вернешь. Я уже готов к сотрудничеству. Да и понимаем мы друг друга без слов.

• Послушай, а ты не глупец, как я думал, и не вульгарный уголовник. И ты мне нравишься. Похоже, нам необходимо становиться настоящими братьями. Тем более, что у нас одинаковые счеты к этому мошеннику, который обманул нас обоих. А найти его будет легче вдвоем.

***

10.09.13. Юрий Генч.