Однажды.

                                                                   Однажды..

Однажды, галстук теребя,

И прямо в зеркало глядя,

Я вдруг признался: «Это ж я!

Анфас припухший, красный нос,

Мешки под мутными очами,

Побитый наш дворовый пес

Вот также выглядит пред нами.

                 От мордуленции такой

                Сам Дракула смутился бы  недаром

                И обомлел,

                               представив перепой,

                               Когда б дыхнул ему я перегаром в харю.

Но все же я, любя себя,

Ассоциации сменя,

Припомнил, как я был хорош

В субботу утром на банкете.

Там был бомонд -  и я там тож.

Не на последнем, видном месте.

Сверкал очами я тогда,

Был говорлив, и остроумен, 

Всех веселил, как тамада,

И брал под ручку многих вумен.

Был обаятелен я там,

Велеречив, и крепко пьян,

Стремился всех расшевелить,

Ошеломить, и удивить.

Ну, в общем,

вдруг актером стал...

                ...И на банкете всех достал.

                Не потому что как артист,

                А потому как пародист

                Всех передразнивал тогда,

                И людям  понаплел такого,

                О чем бы лучше помолчать,

Теперь за это вот веселие

Такое гнусное похмелие.

Я снова в зеркало гляжу,

И вновь я что-то нахожу.

Тут кто-то мне на воротник

Икры наляпал – вот шутник!

А хвост селедки из-под шубы,

Прилип надежно мне на губы. 

Какая сволочь так могла?

И тут я вспомнил – то ж сам я.

Раскидывал салаты в залу,

Как злаки в пашню за оралом,

Всем заявил, что я — Илья

Из Мурома, ращу хлеба,

Но вот уж на войну меня

Зовет нелегкая судьба.

И, похватав ножи и вилки,

Всей нечисти я объявил войну-

Полез в бутылку.

А нечисти на том бомонде,

Скажу я вам,

Накучковалось сто персон,

                И все, как на подбор

                Мерзавцы и злодеи,

                Олигархат трескучий!

                Но я им дал отпор.

                По залу я метался, стервенея,

                Скакал на стуле и размахивал ножом,

                Швырял котлетами в гостей,

                Крича: «Вот вам за матушку Расею!

                 А вот вам за Советский за Союз!

                Сатрапы и буржуи, в рот вам блю-туз!

                Ну, сионисты всех мастей,

                Хабатники и сатанисты,

                Пришел ваш смертный час,

                И стал я в них швырять

                Из-под шампанского бутылки:

                «Ложись, валютная пехота!

                Противотанковый летит,

                Мы снова прошагаем пол-Европы

                Чтобы свободу обрести.

                Ложились кучно и котлеты и тефтели,

                Сверкали вилки и ножи,

                В борьбе противник нес потери,

                Я многих там на землю положил.

                Но сил враждебных прибывало,

                На поле боя... 

                               я упал, сраженный  вазой наповал.

                И тут  меня схватили по доносу полицаи,

                В застенки повели,  а я кричал:

                               Врешь, вражья стая!

                               Твой смертный час настал.

                               Вставай, проклятьем заклейменный!

                               Изыди, солнцем утомленный!

                               Мы победим!

                Я снова в зеркало гляжу,

                И на суде я подтвержу,

                Что против мнений света

                Я лишь один восстал,

                Презрев все штампы этикета.

                Но, каюсь, сил не рассчитал,

                Да, ежели б на то не божья воля, 

                И не один бы был на поле боя,

                То пятую колонну бы построил,

                И... шагом марш на Колыму.

                               4.02.16. Юрий Генч.